Эпоха XX съезда: международная деятельность А. И. Микояна в 1956 году

Как мы отмечали выше, чуть ранее, в январе – феврале 1949 г., Микоян в качестве полномочного представителя Сталина побывал с тайным визитом в горной резиденции Мао Цзэдуна в Сибайпо, где обсуждал с ним перспективы раздела влияния на Дальнем Востоке, в том числе и по партийной линии. Ими обсуждалась возможность создания так называемого «Азиатского Интернационала» с возможным участием в нём Трудовой партии Кореи[580].

Эта идея не получила воплощения, но Мао Цзэдун явно не отказался от стремления напрямую влиять на ситуацию в Корее, прежде всего через этнических корейцев, прошедших идеологическую подготовку на партизанских базах КПК и после 1945 г. возвратившихся на родину.

Ким Ир Сен, понимая, чем ему грозят подобные переговоры, лавировал между Москвой и Пекином, любыми способами демонстрируя лояльность обоим «вождям». Он часто посещал посольства СССР и провозглашённой 1 октября 1949 г. Китайской Народной Республики, согласовывал там все проблемы, возникавшие при проведении внутренней и внешней политики КНДР. Также он попытался убедить Сталина помочь ему объединить под своей властью всю территорию корейского полуострова, нанеся военное поражение проамериканскому режиму Ли Сын Мана, в августе 1948 г. провозгласившего на юге Республику Корея (РК). После длительных уговоров Ким Ир Сену всё же удалось втянуть советского лидера в военную авантюру. 25 июня 1950 г. началась корейская война, унесшая жизни более трёх миллионов жителей полуострова, а также нескольких сотен тысяч китайских «народных добровольцев», пришедших на помощь КНДР. Естественно, в Пекине посчитали, что такие жертвы во имя далёкой от китайских интересов идеи объединения Кореи требовали «особых» отношений между двумя странами. Их гарантом должны были выступить оставшиеся на неопределённое время в Северной Корее «добровольческие» подразделения.

Ким Ир Сен считал, что если он кому-то и обязан своим приходом к власти, то лишь лично Сталину, и после его смерти решил вести себя с новым советским руководством на равных. Такой же курс он принял и по отношению КНР, особенно после того, как в Пекине стали недвусмысленно намекать, что новым вождём международного коммунистического движения станет Мао Цзэдун. Однако внешне своё недовольство Ким долгое время старался не проявлять, понимая, что помощи на восстановление практически полностью разрушенной в ходе войны страны ему получить больше не от кого.

Руководство СССР, занятое внутренними проблемами, некоторое время не придавало большого значения выстраиванию новой линии в отношении стран социалистического лагеря. Единственное исключение составила Югославия, руководство которой было постепенно «реабилитировано», а о правящей там партии с 1955 г. вновь заговорили как о «братской». Со стороны лидеров соцстран (в том числе и КНДР) это вызывало весьма неоднозначную реакцию, в особенности подозрения о «непредсказуемости» советских руководителей, от которых они сильно зависели.

Вошедшему во вкус неограниченной власти северокорейскому «вождю» для установления режима неограниченной власти необходимы были враги, на которых можно было списать все издержки и негатив прошлых лет. Их назначали, в основном, из числа «советских» и «китайских» корейцев, в своем большинстве имевших хорошее образование и немалый опыт хозяйственной и военной деятельности, а также выходцев из южной части страны. Так Ким решал и вопрос о дальнейшем ослаблении советского и китайского влияния в Северной Корее.

Вскоре после окончания войны жертвами политических гонений стали министр иностранных дел и один из основателей компартии южанин Пак Хон Ён, фаворит Мао Цзэдуна министр внутренних дел генерал Пак Ир У, кроме того был нейтрализован неформальный лидер «советской» фракции, секретарь ЦК ТПК Хо Га И[581]. Репрессии продолжились и позднее, причем главным критерием при определении очередного «врага» уже становилась не формальная принадлежность к той или иной фракции, а степень личной преданности вождю. Именно тогда вокруг Ким Ир Сена сплотилась группа малограмотных, но весьма энергичных карьеристов, ненавидевших приехавших из СССР и Китая «умников». Несмотря на тёмное прошлое многих из них и откровенную некомпетентность, Ким Ир Сен ощущал себя с такими людьми более комфортно. Впрочем, и «пришельцы» не испытывали большого пиетета к новоявленному вождю, поскольку хорошо знали его истинную биографию. Многие из них даже сохранили советское гражданство и ощущали себя как в «длительной командировке».

Всё это очень напоминало начало восхождения к власти Сталина, победившего к концу 1920-х гг. своих более интеллектуально развитых и образованных политических противников за счёт поддержки на местах со стороны малограмотной «партийной массы» и постепенной замены реальных и потенциальных оппозиционеров своими сторонниками.