Эпохи Айры. Книга первая

Хранящая, отложив хлеб и кусок сыра, взглянула на друга. Смирившись с решением Рубина оградить себя от чувств к ней, избранница Рагнарека тайно сохранила надежду на их общее счастье. Едва девушка услышала слова Хранящего, ее сердце сжалось. Рубин, тем временем, продолжил:

— Я видел, что усилия Энифа не дают нужного результата и потому предложил свою помощь. Мне было известно, что ты, как и я, обладаешь способностью видеть голоса. И мне было известно о слабостях, которые терзают тебя. Я сам прошел через твои испытания и предположил, что смогу помочь тебе.

Покачав головой, Хранящая улыбнулась, словно посмеиваясь над своей глупостью.

— Спасибо, что сказал мне. Выходит, за результат я должна благодарить не только тебя, но и Энифа. — Вежливо ответила она.

Обед друзей подходил к концу. Хранящие, запрыгнув по седлам, уже собирались трогаться в обратный путь, но Рубин, остановил Цефею, едва уловимо коснувшись ее руки. «Я буду вспоминать эти дни. Эти дни стали для меня счастьем. Спасибо тебе». — признался он и поцеловал хрупкую ладонь Хранящей.

Согласно последнему сообщению, Эниф выехал из Тэлира и со дня на день его прибытия ожидали в порт столицы Сентория. Рубин вечерами пропадал в городе, возвращаясь в хижину лишь глубокой ночью. Времени для общения не оставалось и Цефея, лишившись последнего собеседника, тратила часы своего одиночества на прогулки по окрестностям.

В ночь перед приездом Энифа, Хранящая, гуляла по лесным тропам. Незаметно для себя вышла из лесу и направилась к бурной реке, стекающей с гор. Она остановилась на берегу, закрыла глаза и взглянула на сверкающий мир голосов, вновь, как впервые восхитившись его красотой. Ее взгляд привлек поток, устремленный куда-то вдаль — за холмы на другом берегу реки. Впервые столкнувшись с необычным явлением, Цефея поспешила узнать его причину и, ловко перепрыгивая с камня на камень, пересекла реку. Добравшись до холмов, Хранящая вновь закрыла глаза, сориентировалась и последовала за голосами, призываемые могущественной силой. Хранящая, обуреваемая любопытством, забралась на холм, но на полпути была вынуждена остановиться. Оттуда — с вершины холма — доносились голоса. Присев, девушка бесшумно добралась до гряды камней и, укрывшись за валунами, прислушалась к разговору.

Один из голосов, несомненно, принадлежал Рубину, но другой Цефея слышала впервые. Он был мягким и вкрадчивым, будто бы шел из-под земли, но в то же время ветер вторил словам незнакомца, разнося его эхом по безлюдным полям. Каждый вздох незнакомца тревожил осоку теплыми прикосновениями южных ветров, а печаль голоса отражалась от каменных глыб, которым был завален холм. Осторожно выглянув из своего укрытия, девушка увидела Рубина. Хранящий, прислонившись спиной к скале, разглядывал небо и звезды. Вытянув ноги, он наслаждался минутами безмятежной беседы. Рядом с Хранящим застыл исполин, высеченный из осколка скалы. Древние мастера вытесали в камне драконью морду с распахнутой пастью. Взгляд змеиных глаз тлел угольками костров и Хранящая, увидела как потоки, будто змейки, сплетаются в клубок под каменной глыбой, образуя плотный, пульсирующий сгусток.

— …Я сделал все, что мог. Теперь она знает все, что известно мне. Каждая крупица моего знания была передана ей. Это все, чем я могу поделиться с Цефеей. — Говорил Рубин.

Послышался смешок. Хранящая вздрогнула. Легкая дрожь, прокатившись по земле, еще некоторое время блуждала по холмам.

— Файро?.. — позвал Рубин.

— Уверен, знай Цефея, что этими дарами ты заменяешь любовь, она отказалась бы от них.

Хранящая улыбнулась. Разговор Файро и Рубина, напоминала беседу сына и отца. Перворожденный, насмехаясь над осторожностью Рубина, дразнил и посмеивался, с печалью наблюдая за ошибочностью его суждений.

— Мы уже говорили с тобой об этом. К тому же мы с Цефеей уже обозначили границы своих чувств.

— Вы договорились притворяться слепыми, — настаивал Перворожденный, — дали друг другу слово не замечать очевидного. Взгляни на себя, Хранящий, — мягко произнес Файро, — я сотворил тебя Странником, наделив свободой. Перед тобой открыты все дороги. Ты волен и горд. Но ты еще и глуп. Что для меня весьма неожиданно. Ты идешь вперед, не оглядываясь назад. Это достойно восхищения. Однако, как только искра счастья посещает твою душу, ты тушишь ее в болоте былых ошибок. Это печалит. Конечно, мне неподвластны судьбы, но мне известно, что счастье не бежит в поисках жертвы, Рубин. Оно привыкло, что его с благодарностью принимают как… дар или… благословление.

— Тогда кого же оно благословляет? — спокойно спросил Рубин.

— Тех, кто каждое мгновение восхваляет жизнь, кто жаждет ее каждую минуту. И тех, кто воспевает любовь, открывая ей свое сердце… — Шепнул Перворожденный и травы, вторя богу, зашелестели, тревожа безмятежность ночи шумом глубокого вздоха полей.