Эпохи Айры. Книга первая

Размягченный легким опьянением от индамма, избранник Эфира осмелел и рассказал Цефее о своем знакомстве с Рубином. О том, как они вместе обучались в Академии, как жили в одной комнате, как находили друзей и встречали очередную весну на городском фестивале. Хранящая внимательно слушала его, отмечая, как во взгляде капитана что-то неуловимо изменилось. Она была абсолютно уверена, что после сегодняшней ночи она более никогда не встретиться с тем Сатевисом, который еще недавно отговаривал ее от дуэли с Маалем.

— Вы меня больше не раздражаете. — Неожиданно призналась она, выслушав историю Сатевиса о том, как он убегал от отца какой-то посольской дочери, покидая его поместье ночью через окно и едва унеся ноги от сторожевых псов. — Дело в вине или я просто привыкла к вам и вашим историям?

— Полагаю, что такое отношение ко мне дал и случай, и вино, и яд. Да и история весьма неплоха. — Ответил Сатевис без тени улыбки. — Признаюсь, что вы тоже мне симпатичны, Цефея, хоть ваши мысли я не всегда понимаю. Но не переживайте. Скоро настанет утро, и вы уже никогда не будете говорить со мной вот так вот просто. Действие яда пройдет, оставив после себя смущение и легкий стыд за излишнюю откровенность этой ночью. А еще, возможно, головную боль…

— Считаете, что я буду испытывать стыд за сказанное сегодня? Но я не буду испытывать стыд за правду. Все то же самое я озвучивала в Ратуше перед Маалем, но в ту секунду мне не поверили. Уверена, будь Эниф свидетелем нашего с вами разговора он бы сказал, что людям важно подкреплять истину клятвами, кровью… Залогом же нашей с вами искренности стал индамм.

Сатевис ухмыльнулся.

— Нам крайне повезло, что вашего наставника нет сейчас с нами. — Как-то неоднозначно отметил он.

— Вы относитесь к нему с предрассудками и потому излишне придирчивы. — Решительно отрезала Цефея. — Он один из моих наставников и я знаю его как надежного и сильного Хранящего, непоколебимого в своих целях и убеждениях. Да, Эниф строг, требователен и не терпит возражений. Он надежный друг, ведь он со мной с самого начала пути…

— И пути весьма короткого, сирра. — Учтиво заметил капитан. — Ведь это только его начало. Я способен лишь предположить, но почему-то мне кажется, что вы знаете о Энифе очень немного. Вам известен только тот Эниф, что живет в Сентории на правах Хранящего Хроноса. А мне вот немного известно о князе Долатэреля.

Хранящая неохотно согласилась, что знает о своем наставнике крайне мало. Эниф действительно оставался для нее загадкой, также, как и для Рубина, который тоже обладал весьма ограниченными сведениями о своем друге с Тэлира. Избранник Файро был убежден в необходимости сохранения неприкосновенности личных тайн и поэтому не тревожил Энифа с расспросами. Цефея же, впервые задавшись вопросом о личности своего тэлирского наставника, признала, что ее непросвещённость напрямую связана с отсутствием возможностей узнать о нем что-то большее. Неоднократно она становилась свидетелем того, как эльфийские жители Алморры, завидев Энифа, старались заговорить с ним, но делали это с подчеркнутым почтением, особой осторожностью, обращаясь к нему не иначе как «Artareni Enife40». В ответ Эниф иногда благосклонно кивал своим собратьям, крайне редко мог принять участие в короткой беседе, смысл которой невозможно было уловить, но чаще всего проходил мимо. При этом его фарфоровое лицо еще сильнее бледнело, маска спокойствия сменялась напряжением, губы вытягивались в тонкую линию и глаза вспыхивали тихой яростью. Несколько раз став свидетелем подобных событий, Цефея подумала, что Эниф испытывает акт какого-то необъяснимого унижения. Вспомнив об этом, Хранящая размышляла о том, что ей действительно не терпится узнать возможные причины подобного поведения своего друга, но, едва подумав о вопросе, она остановила Сатевиса жестом.

— Нет, не стоит. — Поспешно попросила она, качая головой. — Я знаю все, что мне необходимо знать для работы и обучения, Сатевис. Мне известно, что он сильный и опытный воин, что он прекрасно управляется с голосами. Еще я знаю, что он сдержан, но резок, однако это вполне компенсируется его умом и честностью. Эти качества невозможно оставить без оценки. А спорить со мной об обратном, боюсь, бесполезно. Все его тайны, если они и есть, должны остаться при нем. Как того, вероятно, он и желает. И я уважаю его желание, потому что безгранично верю в него.

— Создатель сохранит меня от глупости, Цефея. — Ответил капитан. — Но никогда я не назову Энифа глупцом или слабаком. Моя жизнь мне еще дорога… но я обязан предупредить вас в силу своих полномочий и вашего положения, сирра. С Энифом вам лучше быть осторожнее, потому что своими тайнами он способен вас немало удивить.

Хранящая, справляясь с любопытством, поинтересовалась:

— Но откуда вам известны все эти слухи?

Сатевис не желал отвечать на ее вопрос. Он напряженно вглядывался в сияющие аметистовые зрачки старейшины совета, уговаривая себя сохранить тайну. Тогда Цефея вновь спросила, но на сей раз обратилась к силе яда:

— Сатевис, кто поставляет тебе все эти слухи?