Эпопея эпохи легенд

Прищурившись, девушка пыталась рассмотреть, что именно летело на них. Точка в небе превратилась в силуэт горыныча, но куда более могучий и плотнее сбитый.

— Это какое-то чудовище! — воскликнула она.

— Оно похоже на человека, но, кажется, я вижу хвост! — вторил ей Велимир, — Похожий на кнут? Или на змею?

Михаил не понимал, что в небе могло иметь хвост длинный, как змея. Он помнил, что после сражения Кривда-Птица просто исчезла, словно её и не было, но она выглядела совершенно не так.

Силуэт в небе, бесследно исчезать не собирался. Напротив, он разрастался, становился сложнее, замысловатее.

А самое главное — он снижался. Чтобы рассмотреть, что приближалось к острову, долго ждать не пришлось. Крестоплавский заметил отдалённо знакомую морду. В ней уже мало что напоминало Змока, к тому же его голова перестала быть на теле единственной — две поменьше, но такие же зубастые и выдыхающие искры.

— Я знаю, что это такое! Это сам Царь Змей! — воскликнул Крестоплавский.

— Как же! Нет, это не он! — возразил Всеволод, — Он тощий и длинный, как самый настоящий змей, а это — какой-то горыныч, который явно переел ратников! И перепил травяных отваров!

Хотя он всё же признавал, что цвет шкуры, узор и очертания главной головы были ему знакомы. Змок сложил крылья и камнем рухнул вниз. Три пасти исторгли огненные струи, долетевшие до крон высоких, но редких деревьев и превратившие их в угли.

Змоку пришлось по душе исторгать огонь и наводить ужас. После своей первой горящей струи, ставший горынычем Царь Змей пролетел над островом. Шесть глаз высматривали место, куда можно было бы приземлиться и нанести удар.

В это время никто из наблюдавших за полётом снизу не терял времени даром — все четверо бросились врассыпную, ища место, где можно было укрыться от взора парящей бестии. Сделать это на маленьком клочке земли, практически лишённом растительности, представлялось почти невыполнимой задачей — спасти могла разве что глубокая яма, но таких вокруг видно не было, а выкопать самим не позволяло время.

Первое, что пришло на ум Крестоплавскому — это попробовать заманить Змока в море, чтобы тот наглотался воды и потерял способность исторгать огонь. Учёный не мог полностью быть уверенным в том, как именно работает физиология огромных летающих огнедышащих рептилий, но если судить по тому, что он вычитал из книжек в детстве — это должно было помочь.

Однако, чем ближе становился берег, и громче шум волн, тем меньше хотелось Михаилу бросаться в них. Подводные течения могли запросто унести его туда, откуда он бы уже не выплыл живым.

Оставалось только прятаться за столбами — тоже рискованно, учитывая, что горыныч мог летать, но всё же лучше, чем стоять на виду.

Обратную сторону столбов покрывал бурый мох, никаких изображений на них не обнаружилось даже там, где немного проглядывала их шершавая поверхность. Крестоплавский попробовал как можно сильнее пригнуться и вжаться в столб, чтобы слиться с ним, спрятаться в его тени.

Змок практически достиг земли, но вместо того, чтобы приземлиться и встать на лапы, он снова стал подниматься, на этот раз, чтобы понять, где именно спрятались люди на острове…

* * *

Крохотные крылышки работали на пределе возможностей. Испуганное существо, потревоженное ударом конских копыт, летело по направлению к острову.

Земля, на которой высадились Михаил и остальная команда «Руянина», неспроста выделялась своими столбами — много лет назад на ней, по преданиям, осели люди, бежавшие от войны с Китогором, морским царём. Они преодолели опасный и долгий путь, многие сложили головы в пути. Там, на далёкой земле, искусные кузнецы и резчики по дереву и камню создали необычное оружие.

Это был меч, выточенный из змеевика и аметиста, окованный драгоценным металлом. У основания лезвия сплелись четыре удивительных существа — они напоминали змей, но голова у каждого была либо человеческая, либо звериная, а вместо глаз тускло блестели в левой глазнице — змеевик, в правой — аметист. Такой меч запросто справлялся не только с врагом, имевшим тело, но и с духом. Любая навь, что не боялась простого оружия, развеивалась по ветру, стоило острию такого меча коснуться её.

Когда решили беглецы дать бой Китогору, поднялся страшный шторм, так и не выпустивший их с острова. Исполинские волны налетали на берег, доходя почти до середины суши.