Эпопея «Нормандии – Неман»

Минувший месяц прошел практически впустую, и теперь мы наверстываем упущенное. Жак Андре, по прозвищу Четыреста Метров, красиво отпраздновал свой дебют на русском фронте, сбив в первом же воздушном бою «Фокке-Вульф 190». Но и ему самому досталось: обстрелянный немецкими зенитками Як-9 превратился в решето с практически выведенными из строя элеронами и еле дотянул до базы. На следующий день еще один FW-190 превратился в груду обломков стараниями Мурье, а Лорийон и Лемартело вместе уделали «Юнкере Ю-87».

Однако парни из люфтваффе оказывают жесткое сопротивление – они тоже «с усами», как говорится на нашем жаргоне летчиков-истребителей. Сбиты Монье, Бэссад, Фельдзер и Пинон. Первого нам вернули утром советские пехотинцы, после того как он всю ночь просидел на дереве в каких-то пятидесяти метрах от вражеских позиций. Второй попал в плен, но ему удалось сбежать и добраться до Франции. А Косте Фельдзеру повезло куда меньше. Его парашют отнесло ветром на оккупированную немцами территорию. Костю с обожженной головой и руками, едва он приземлился, окружили и избили нацисты, а затем, после жестокого допроса, отправили в концентрационный лагерь, откуда он сумел сбежать и вернуться во Францию лишь в марте 1945-го. Пинон погиб. На Нюрнбергском процессе кто-то из нацистов рассказал, что его казнили пулей в затылок прямо в кабине самолета, едва он совершил аварийную посадку на днище. Бедный Пинон был не первым французским летчиком, расстрелянным немцами без суда. Солдаты вермахта, как правило, четко исполняли приказ генерал-фельдмаршала Кейтеля и были безжалостны по отношению к французам, сражавшимся вместе с советскими войсками.

Первой эскадрилье пока не везет. Преследование двух десятков FW-190 заканчивается ничем. Мы возвращаемся на базу поджав хвосты и в отвратительном настроении. К счастью, у Пуйада есть чем нас порадовать – он получил грандиозные новости из Москвы.

– Это личный приказ Сталина, – начинает полковник, взволнованный как мальчишка. – Вот, слушайте, я прочитаю то, что касается нас… «В битве за переправу через Неман и прорыве немецкой линии обороны отличились летчики генерал-полковника Хрюкина и… – Пепито делает паузу, во время которой его лицо безудержно расплывается в улыбке. – Летчики полковника Пуйада!»

Столовая, где все мы собрались, наполняется аплодисментами и радостными возгласами. Пуйаду приходится нас перекрикивать:

– Стойте, стойте, вы еще не слышали самого главного!.. «В ознаменование победы воинские части и подразделения, отличившиеся при форсировании Немана и прорыве немецкого оборонительного рубежа, будут представлены к награде и получат почетное наименование «Неманские».

Помимо радости и гордости от того, что нам оказана столь высокая честь, мы испытываем воодушевление: все согласны, что «Нормандия – Неман» звучит превосходно. Отныне наш авиаполк будет называться именно так. Весь вечер в наших разговорах упоминается это название, в котором, как и в нашей униформе, смешались Франция и Россия.

30 Водка и «марсельеза»

После нескольких дней лихорадочного безумия в небе над Неманом постепенно устанавливается период затишья. Люфтваффе попыталось отомстить за наши победы, устроив ночную бомбардировку аэродрома, потом на время оставило нас в покое. Похоже, немцы перебрасывают часть своих авиаподразделений с Восточного фронта на Западный, где союзники продолжают успешное наступление, начавшееся со дня высадки в Нормандии.

Мы пользуемся передышкой, чтобы вернуться к любимому времяпрепровождению – общению с девушками. Всей толпой набиваемся в лодку, которая с трудом выдерживает такой груз, и отправляемся на речную прогулку. По пути весело машем здоровенному танку, застрявшему среди обломков моста (однажды я даже залез в него посмотреть, что там да как). Мы называем это место «гостиным двором», потому что разрушенные опоры дали приют не только танку, но и всем мертвецам, приплывшим по течению.

Через несколько минут мы в городе Алитусе, куда уже вернулось население нам на радость. Военная форма летчиков-истребителей, деньги и нахальство обеспечивают французам легкий успех в кафе и на лужайках в городском парке. За время базирования на местном аэродроме летать нам приходилось не слишком часто, но и сказать, что мы бездельничали, нельзя. И уж точно не скучали.

Правда, порой наши похождения заканчивались совсем не блистательно. Однажды вечером, когда я уже готов был перейти к решительным действиям, оставшись наедине с юной пейзанкой, встреченной на рынке, в комнату ворвалась ее мамаша и выгнала меня с семейной фермы метлой. Даже на двор за мной выскочила. Давно я не бегал так быстро…

В этот период наши боевые задачи сводятся к «свободной охоте» над Восточной Пруссией. В паре или звеньями по четыре мы летаем над позициями на высоте пяти-шести тысяч метров и высматриваем добычу на вражеской территории. Если поблизости нет самолетов противника, атакуем из пушек и пулеметов всё, что движется по земле, – военные локомотивы, составы, грузовики, конвои, войска и т. д.