Эпопея «Нормандии – Неман»

Нас привозят к министерству авиации на бульваре Виктора, и после официального приема в присутствии Шарля Тийона отпуск вступает в силу. Я обустраиваюсь на бульваре Мальзерб, в квартире одной из моих тетушек.

Очень скоро эти апартаменты превращаются в нашу общую берлогу. Как-то незаметно день за днем здесь воссоздается атмосфера залихватского братства, царившая в избах на советском фронте. Погостив у матери и у сестры, возвращается Альбер; к нам присоединяются Риссо, Александр Лоран и другие. Снова звучат фирменные шуточки «Нормандии», мы с наслаждением предаемся любимому занятию – игре в покер, не прекращавшейся со времен авиабазы в Иванове. Лоран, не обращая ни малейшего внимания на парижанок, наперебой строящих нам глазки, говорит только о Рите – о девушке, которую он встретил в Туле и на которой поклялся жениться, когда вернется в СССР.

Ибо вопреки почестям, сыплющимся на нас со всех сторон, приемам, торжественным церемониям и интервью, мы чувствуем себя чужими в этой послевоенной Франции, где процветают черный рынок, скорбь, злоба, зависть и политическое соперничество. Сами того не желая, мы сделались дикарями, привыкли за два года жить сплоченной бандой, по иным законам и кодексам, чуждым стране, где потеряны привычные ориентиры.

Одно событие усилило это чувство инакости и укрепило объединившую нас дружбу. Полковник Пуйад 3 февраля 1945 года попал в дорожную аварию. Он спешил в театр на Елисейских Полях, где должен был принять участие в большой пресс-конференции на тему «Нормандии – Неман», и машина генерального штаба врезалась на полной скорости в военный грузовик, едва отъехав от министерства авиации. Пепито отвезли в Валь-де-Грас в тяжелом состоянии: семь ребер сломаны со стороны позвоночника, одно из них пробило легкое, второе – почку.

Он провалялся в госпитале два месяца, проклиная чертов грузовик, который навредил ему больше, чем все люфтваффе вместе взятые. Мы с Альбером и Риссо каждый день его навещали, таскали в палату апельсины, купленные на черном рынке, газеты и журналы, проводили с ним по несколько часов, стараясь развлечь и приободрить. Время бежало незаметно. За окном ледяной ветер закручивал в спирали снежные хлопья, и порой казалось, что мы снова в России.

Пепито нам как старший брат, а может, даже как отец. Благодаря ему «Нормандия» уцелела и после гибели Тюлана стала тем, чем стала. Однажды, сидя у него в палате, я опрокинул графин с водой на кровать, когда хотел поправить одеяло. И полковник, знавший о моей врожденной неуклюжести, вместо того чтобы возмутиться, рассмеялся и напомнил о том случае, когда я повалил рождественскую елку в посольстве Франции в Москве.

В один прекрасный день Пепито, уже шедший на поправку, сообщил нам новость, только что полученную от офицеров из генерального штаба.

– Помните, я говорил вам о планах Сталина насчет воздушной дивизии? – спросил он. – О тех самых, которыми он поделился на ужине с де Голлем…

Мы втроем дружно кивнули.

– Так вот, она будет сформирована. И по договоренности с советской стороной командование поручается мне. Дивизия «Франция» с местом базирования в Туле будет состоять из двух истребительных авиаполков – «Нормандии» и еще одного, который только предстоит создать. А также туда войдет бомбардировочный полк.

Больше Пуйад ничего не успел сказать, потому что мы его перебили:

– Мы с вами, полковник! В апреле там будет отличная погода – снег растает, грязь высохнет!

Перспектива снова оказаться среди боевых друзей всех вдохновила. Нам известно, что с 11 января, со дня начала третьей военной кампании авиаполка, ребятам приходится туго. Однако чудовищные метеорологические условия не помешали им открыть сезон в полную силу: двенадцать вражеских самолетов сбиты 16 января, шесть – 17-го, пять – 18-го и еще девять – 19-го. Но чем ближе волна советского наступления к Кенигсбергу, тем отчаяннее сражаются германские летчики. Командование люфтваффе, защищая эту священную для себя колыбель немецкого национализма, бросает в бой лучшие подразделения, в том числе знаменитую эскадрилью «Мёльдерс». Яростные баталии в небе, этот последний рывок дорого обходится «Нормандии». К длинному списку погибших добавляются новые имена: Пикено, Микель, Женэ, Меню, Панверн, Ирибарн… Глядя, как растет гекатомба, майор Дельфино, у которого осталось всего 24 пилота, уже собирался расформировать 1-ю эскадрилью – нашу эскадрилью, банду «гангстеров», – чтобы пополнить личный состав двух других. Но к счастью, стало прибывать подкрепление и для «Нормандии – Неман», и для второго истребительного авиаполка, которым грезил Сталин.