Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции

В результате берлинских переговоров Сталин осознал, что больше не сможет применить открытую силу против финнов, не встретив противодействия Гитлера. Что еще более важно, его ответ 25 ноября на предложение Гитлера о заключении пакта четырех держав поставил будущие российско-германские отношения на путь конфронтации. Он принял бы германский проект договора только при выполнении многочисленных предварительных условий, первым из которых был «немедленный вывод германских войск из Финляндии, которая, согласно договору 1939 года, входит в сферу влияния Советского Союза»²².

Гитлер был настолько раздражен предложениями Сталина, что не стал даже отвечать; все разногласия он собирался уладить теперь на поле боя. 5 декабря маршал Браухич и генерал Гальдер представили Гитлеру свой предварительный план вторжения, который уже отрабатывался на учениях Генерального штаба. С одобрения фюрера на следующий день началась работа над директивой по операции «Барбаросса», которую он подписал 18 декабря²³.

Подполковник Велтьенс прилетел в Хельсинки 23 ноября, чтобы проинформировать финских военачальников о переговорах Молотова и Гитлера. Он был уполномочен развеять их опасения. По его словам, Гитлер сообщил Молотову, что не желает новых осложнений на севере. Его визит вызвал в Финляндии вздох облегчения²⁴.

Тем временем военные контакты развивались, и диапазон этих бесед становился все шире. В конце августа генерал Талвела посетил Берлин, чтобы проработать детали соглашения по транзиту войск. Вернувшись в Германию в декабре, он обсудил военно-политическую ситуацию в Финляндии с Герингом и Гальдером. В качестве личного посланника маршала Маннергейма он также совершил множество других поездок в Берлин²⁵.

В конце января 1941 года генерал Хейнрике, в то время начальник финского Генерального штаба, рассказывал о Зимней войне в немецком Генеральном штабе. Во время беседы с генералом Гальдером его немецкий коллега вскользь заметил, что когда-нибудь их армии могут, как в 1918 году, сражаться бок о бок против России, и в этом случае для финнов было бы естественным атаковать Ленинград. Хейнрике сообщил Гальдеру, что ни маршал Маннергейм, ни правительство не согласятся на такую операцию, которая оправдала бы советские заявления о том, что финны угрожают метрополии. Однако Хейнрике посвятил Гальдера в детали финских планов мобилизации, а дневниковые записи Гальдера свидетельствуют о том, что внезапное нападение Германии на Россию, по всей видимости, все-таки обсуждалось²⁶.

В середине февраля генерал-лейтенант Ганс фон Зайдель, генерал-квартирмейстер люфтваффе, посетил Рованиеми, чтобы проверить проблемы со снабжением в Северной Финляндии. Во время остановки в Хельсинки он был весьма радушно принят маршалом Маннергеймом, который наградил его Большим крестом ордена Белой розы²⁷.

Сразу после этого полковник Бушенхаген, начальник штаба германских войск в Норвегии, посетил с более длительным визитом финскую Лапландию, где изучил сеть коммуникаций. Он также провел переговоры с маршалом и другими ключевыми офицерами в Хельсинки. В своем письме в разведотдел Генерального штаба сухопутных войск (которое, вероятно, заслуживает доверия) немецкий военный атташе в Хельсинки сообщил, что Бушенхаген «в весьма осторожной манере» обсуждал детали гипотетического финско-германского военного сотрудничества против России²⁸.

Самыми значительными из этих контактов стали конференции, организованные между генералом Хейнрихсом (и четырьмя ключевыми офицерами финского штаба) и руководством вермахта в Зальцбурге 25 мая 1941 года, а также между финской делегацией и генералом Гальдером в Берлине на следующий день. Хотя эти встречи носили предварительный характер, они включали в себя очень подробное планирование совместных операций против Красной армии²⁹.

До начала военных действий проводились и другие совещания. В дневнике Гальдера имеется такая запись от 7 июня 1941 года:

«…Доклад о поездке Кинцеля [полковник немецкой разведки] в Финляндию. Совещания с Хейнриксом. Финское военное руководство приняло наши предложения и, видимо, полным ходом приступило к выполнению этой задачи»³⁰.

Что доказали все эти военные совещания? Если верить большинству участников, обе стороны говорили лишь о гипотетических ситуациях, и всей правды никогда не узнать. Несомненно, Гитлер был осторожен и коварен в общении с финнами, поскольку не стал бы доверять иностранцам жизненно важный секрет – дату своего внезапного нападения на Россию. По всей видимости, финны попались на его удочку и поверили, что до последней минуты ведутся переговоры с Кремлем и что планы вторжения будут практически реализованы только в том случае, если он не сможет достичь нового соглашения со Сталиным. Но вполне вероятно и то, что финны проявили определенную сдержанность³¹. Они были бы слишком наивны, если бы сожгли за собой все мосты, взяв на себя безоговорочные обязательства до того, как Гитлер раскроет свои планы.