Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции

1940 г. Среди доказательств, подтверждающих такой вывод, – меморандум от 15 ноября 1940 г., подписанный переводчиком Гитлера Шмидтом, в котором рассказывается о беседе Гитлера с Молотовым, состоявшейся двумя днями ранее. По его словам, советский нарком заявил, что «он представляет себе [Финляндию] в таком же положении, как и Бессарабию» (Бессарабия была аннексирована СССР за несколько месяцев до этого разговора), а также что «Гитлер и Молотов не могут быть в курсе того, что будет происходить в Бессарабии». 2 июля 1940 г. Молотов был столь же откровенен с заместителем премьер-министра Литвы Винесом Креве-Мичевичусом, заметив, что «ваша Литва вместе с другими Прибалтийскими странами, включая Финляндию, должна будет войти в славную семью Советского Союза» (House Report No, 2684…, part 13, p. 12). Высказывания Молотова показывают, что даже после аннексии всего Карельского перешейка, которая намного превосходила все его цели, озвученные в 1939 г., Сталин все еще не был доволен. Это не означает, что некоторые дальнейшие незначительные уступки со стороны финнов не были бы разумными – но только те, которые не поставили бы под угрозу «основные линии финской обороны, как в лоб, так и с тыла». Даже «маршал Маннергейм, хотя и являвшийся для советского правительства заклятым врагом, выступал за определенные территориальные уступки Советскому Союзу (Mannerheim, р. 300, 314–315). Это было подтверждено в более категоричной форме в послевоенной беседе маршала с генералом Эриком Хейнриксом (Heinrichs, р. 187). Конечно, даже если бы удалось доказать, что советские требования осенью 1939 г. отражали их максимальные цели, это не оправдывало бы применение неприкрытой агрессии для достижения этих целей. Финляндия, как суверенное государство, имела право отказаться от уступки какой-либо своей территории.

¹¹ Tanner, р. 85–88.

¹² Mannerheim, р. 321.

¹³ Данные о численности населения СССР иллюстрируют сложность и достоверность советской статистики. По данным переписи 17 января 1939 г., численность населения составляла 170,6 млн человек. В «Известиях» за 16 декабря 1939 г. (это цитируется и подтверждается в 1960-х гг. Г. Дебориным, «Вторая мировая война», с. 68) приводится цифра в 183 млн, что соответствует добавлению 13 млн из Восточной Польши. Однако в «СССР в цифрах в 1967 году», с. 7, население на 1 января 1940 г. оценивается в 194,1 млн человек. (В предыдущем месяце не было никаких территориальных изменений, которые позволяли бы обосновать эту разницу в 11 млн.) Интересно также, что в различных советских источниках (например, «СССР в цифрах в 1959 году», с. 35; The Soviet Union – Facts and Figures, p. 8) приводятся две цифры за 1939 г. – одна до вторжения в Польшу 17 сентября, а вторая (190,7 млн) включает «западные области Украины и Белоруссии [т. е. восточную часть Польши], Молдавию [т. е. Бессарабию и прилегающие районы], Литву, Латвию и Эстонию». Это, по-видимому, молчаливое признание того, что Советы уже в 1939 г. считали страны Балтии частью СССР, хотя формально они были аннексированы только в августе 1940 г.

Глава 1. ДУРАКАМ ЗАКОН НЕ ПИСАН