Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции

В новоявленном дерзком и наивном финском государстве, где мало кто из неопытных лидеров в полной мере осознавал взаимосвязь между целями и средствами во внешней политике и мало кто имел практическое представление о политике великих держав, барон Маннергейм был практически единственным искушенным государственным деятелем с широкими международными связями. Правительство с запозданием признало этот факт, когда обратилось к нему с просьбой спасти Финляндию от последствий ее недальновидной прогерманской политики. В октябре 1918 года, всего за месяц до того, как кайзер Вильгельм бежал из побежденной Германии в Голландию, финский парламент проголосовал за то, чтобы предложить корону его шурину, принцу Гессенскому. Теперь, когда победившие союзники не доверяли Финляндии, правительство попросило его посетить Англию и Францию, чтобы «починить» разорванные связи. Сначала он путешествовал как частное лицо, но в ноябре, во время его пребывания в Париже, финский парламент проголосовал за назначение его регентом, и 12 декабря, будучи уже в Лондоне, Маннергейм получил официальное подтверждение этой должности. Такой шаг, наряду с реорганизацией финского кабинета, способствовал выполнению его миссии: британское правительство обещало признать Финляндию, как только будет отозвано предложение принцу Гессенскому, отменены кандидатуры других прогерманских политиков и избран новый парламент. Влиятельные французские государственные деятели указывали, что эти же меры приведут к возобновлению дипломатических отношений с Францией, которые прервались, когда весной в Финляндию были приглашены германские вооруженные силы⁹⁰.

Будучи регентом, в начале 1919 года Маннергейм с энтузиазмом поддержал проект отправки финских добровольцев на помощь Эстонии в ее борьбе с Советской Россией за свободу и независимость. Очевидно, что только шовинизм русских белогвардейцев, отказавшихся признать независимость Финляндии, помешал более глубокому участию Финляндии в интервенции союзников в Россию. Тем не менее регент разрешил финским добровольцам присоединиться к восточно карельским нерегулярным частям в наступлении на Петрозаводск весной

1919 года. Несмотря на неудачу, финны захватили Реболы (Репола) и Поросозеро (Пораярви) (они были потом возвращены под советский контроль по условиям Тартуского мира, подписанного Финляндией и РСФСР в октябре 1920 года)⁹¹.

Хотя барон Маннергейм выступал за монархию в Финляндии, сама идея была дискредитирована историей с принцем Гессенским. Вместо короля по новой конституции, принятой в 1919 году, была создана республика с сильной исполнительной властью. На первых президентских выборах в июле Маннергейм, который отказался вступать в какую-либо политическую партию, потерпел унизительное поражение. Профессор Каарло Стольберг получил 143 голоса парламентариев, а Маннергейм – всего 50⁹².

Окончание Первой мировой войны ознаменовало и конец целой эпохи. Рухнули архаичные династии Романовых, Габсбургов и Гогенцоллернов. Континент больше не сдерживался застойным, но внешне безмятежным господством наследственной аристократии, он бурлил от споров неопытных буржуазных (или якобы пролетарских) политиков-выскочек. Привычный упорядоченный мир барона Маннергейма, в котором правит самодостаточная элита, а простолюдины знают свое место, внезапно исчез; на смену ему пришел взволнованный и бурный новый режим. Маннергейм так и не смог полностью примириться с демократией; когда разрабатывалась новая конституция, он призвал назначить главой государства «сильную руку, которую не сдвинут с места партийные распри и не заставят растрачивать власть в правительстве путем компромисса»⁹³, не понимая, что компромисс – это суть демократического правления. Понятно, что в новой Финляндской Республике он был изолированной и одинокой фигурой.

В течение следующих двенадцати лет человек, сыгравший столь выдающуюся роль в запуске государственного корабля, не занимал никаких официальных постов. Как частное лицо он оставался апостолом антикоммунизма. В разгар 1919 года, когда успехи Красной армии поколебали непримиримость белой России в вопросе о независимости Финляндии, он пытался привлечь финнов к участию в антибольшевистском крестовом походе. Посетив Лондон, он нашел там родственную душу в военном министре Уинстоне Черчилле. Из Парижа, где он встречался с премьером Клемансо и другими сторонниками интервенции, 28 октября он отправил открытое письмо президенту Стольбергу, в котором призывал Финляндию принять участие в наступлении на Петроград⁹⁴. Вероятно, ему повезло, что его совет отвергли, поскольку время, когда советский режим мог быть легко свергнут, прошло.

Когда союзники и их последние русские протеже ушли из Европейской России в 1919–1920 годах, вопрос об интервенции отпал, но барона Маннергейма продолжала волновать проблема внутреннего коммунизма. Крайне правое движение Лапуа 1929–1932 годов, возникшее как реакция на деятельность финских коммунистов, пользовалось его симпатией и поддержкой⁹⁵.