Эра дракона

«Проводы советской делегации во главе с Хрущевым выглядели еще более холодными, чем встреча. Миссия Никиты Сергеевича завершилась полным провалом. Ему не удалось устранить образовавшиеся к тому времени трещины в советско-китайских отношениях. Более того, он их расширил и углубил до размеров непримиримых противоречий. И вскоре годами благоухающее поле дружбы и сотрудничества между двумя великими соседями стало походить на лунный пейзаж»[390].

Советский Союз прибег к испытанному способу. Он стал сворачивать экономическую и прочую помощь путем возвращения из Китая на родину советских специалистов.

Позже этому шагу придумали обоснование, звучащее следующим образом: «Резкое ухудшение отношения к советским специалистам, работающим в КНР, со стороны кадровых работников китайских предприятий, министерств и ведомств произошло уже во второй половине 1958 года.

Провозглашенные в 1958 году руководством КПК лозунги «борьбы со слепой верой в установленные технические нормы и правила, в зарубежный опыт», «борьбы с консерватизмом», и т. п. были, по существу, направлены против использования советского опыта и советских специалистов, что привело на практике к отказу от строгого выполнения норм и требований технической и технологической документации»[391].

Тогда писали: «Еще в июле 1960 года Советское правительство было поставлено перед необходимостью отозвать из Китая советских специалистов. С тех пор в советско-китайских отношениях улучшений не наблюдалось»[392].

Эта вынужденность подчеркивалась тогда практически всеми советскими источниками.

Прошло время, изменилась политическая ситуация, Советского Союза не стало. Начали появляться другие оценки этого хрущевского шага. Например, Сергей Гончаров назвал это попыткой Хрущева оказать давление на Китай[393].

Занимавшие высокие должности люди, выйдя на пенсию, стали более откровенны. «…Хрущев решил открыто выступить против Пекина.

Из Китайской Народной Республики были отозваны все наши советники, а их на промышленных предприятиях, на стройках, в отдельных министерствах и в армии было несколько тысяч. Только в органах китайской безопасности не было наших советников, в отличие от других социалистических стран, — вспоминал бывший председатель КГБ СССР Владимир Семичастный и следующим образом оценивал этот хрущевский поступок. — Шаг, предпринятый Хрущевым, стал поводом для фактического разрыва с небывалым международным резонансом: китайское руководство расценило действия Советского Союза как подрыв народного хозяйства страны и всего дела строительства социализма в Китае…

Решение об отзыве советских советников было коллективным решением советского руководства. Однако утверждать, что столь же единодушно оно было принято и рядовым активом нашей партии, было бы не совсем правдиво. Критики Хрущева внутри страны не раз высказывали мнение, что не было нужды так поспешно предпринимать шаги против Китая и делать это столь жестко, что с нашей стороны не были использованы все возможности найти общий язык с китайскими коммунистами.

Анализируя тогдашние события с позиции сегодняшнего дня, можно не сомневаться: не будь отзыва советников, рано или поздно нашелся бы иной повод для обострения отношений с КНР, так как обстановка становилась все более напряженной и толкала на решительные действия»[394].

Тем не менее решительный шаг Хрущева, как всегда не продумавшего последствия, стал видимым катализатором ухудшения взаимоотношений между двумя державами.

«Китайская пропаганда усиленно нажимала на то, будто голод и лишения, которые принес китайскому народу авантюристический курс Мао Цзэдуна, вызваны разрывом дружеских отношений по вине Советского Союза»[395].

Менее говорилось о других причинах советско-китайского конфликта. А их было сразу несколько.

Идеологической формой конфликта первоначально было расхождение в оценке культа личности Сталина. Мао Цзэдун и другие китайские руководители были возмущены тем, что КПСС предприняла критику культа Сталина без предварительных консультаций с КПК. По мнению Мао, действия Н.С. Хрущева «дали козыри в руки реакционных сил», внесли смуту и растерянность в ряды коммунистов. Наиболее яркие тому доказательства — события в Польше (июнь 1956 года) и в Венгрии (октябрь-ноябрь 1956 года).

Кроме идеологической подоплеки в несогласии с критикой Сталина у китайских лидеров (Мао Цзэдуна в особенности) были личные мотивы. Управление Китаем они вели теми же методами, что и Сталин. И не только потому, что копировали их, но и потому, что по-другому они не умели, не хотели и не могли. А может быть, и не нужно было.

«Главное, что не устраивало Мао в критике культа личности, — это то, что она подрывала командный стиль руководства, которому он был привержен»[396].