Эра дракона

Советскому Союзу явно не хотелось ради китайцев портить отношения с крупнейшей независимой страной Азиатского континента. По мнению советской стороны, «конфликт в Гималаях находился в остром противоречии с общей линией мирового коммунистического движения на укрепление нейтралитета молодых государств, включения их в общий фронт борьбы против империализма и войны, за социальный прогресс и мир. Он вызвал заметный крен в политике Индии вправо, в сторону сближения с империалистическими державами»[403].

«Китайцы охарактеризовали позицию СССР во время китайско-индийского пограничного конфликта (сентябрь 1959 года) и последовавший вскоре визит Н.С. Хрущева в США как «измену интересам Китая» и «попытки договориться за спиной КНР»[404].

Сам же Китай тогда проводил, в отличие от СССР, гораздо более жесткую антиамериканскую политики. Но как потом оказалось, Китай был способен разворачиваться почти на 180 градусов.

2.7. Пытался ли СССР сменить Мао?

Часто крупные политические повороты в политике страны бывают связаны не с ошибками ее правителей, не со стратегическими их просчетами и не с дальновидными расчетами, а с элементарной личной обидой. Личные амбиции правителей играют порой колоссальную роль не только в их собственных судьбах, но и в судьбах страны в целом. Нам ли не знать этой особенности. Стоит только вспомнить, как совсем еще недавно Борис Ельцин взбудораживал и перетасовал всю страну.

Мао тоже допускал шараханья, заводящие Китай в труднейшие положения. У него были свои внутренние противники. Это когда они только что захватили власть, они были довольны друг другом (да и то, возможно, не все). А потом у некоторых неизбежно возникали коварные мысли: а чем я хуже Мао Цзэдуна?

Появление таких людей характерно было практически для всех европейских социалистических стран. Но в тех странах были более зависимые от Советского Союза люди. В Китае же правители зависели меньше.

Между тем борьба за власть была и в Китае. «…Первой серьезным перегибом внутри партии после победы революции в 1949 году было, несомненно «дело Гао Гана — Жао Шуши. Карьера обоих руководителей развивалась по восходящей линии относительно независимо от Мао. Маньчжурия, на территории которой Вооруженные Силы СССР разгромили японскую Квантунскую армию, до 1955-го была «особым районом» Китая со своим правительством, во главе которого находился Гао Ган, установивший прекрасные отношения с находившимися там советскими войсками, энтузиаст дружбы между двумя странами. Жао Шуши после победы революции занимал руководящий пост в Восточном Китае, в Шанхае. Когда в феврале 1954 на пленуме ЦК КПК эти два политических деятеля и их сторонники стали объектом критики, то это означало, что к позорному столбу были выставлены руководители двух из пяти больших административных районов»[405].

В советской литературе отмечалось: «Тревожным сигналом явился арест и гибель в тюрьме в 1955 г. члена Политбюро, заместителя председателя КНР Гао Гана. Ему предъявили различные обвинения, которые были совершенно необоснованными. О главной его «вине» не говорили. Он был верным другом СССР…»[406]

Напомним, что советские войска покинули Порт-Артур и передали его китайским властям в том же 1955 году.

При смене лидера в Советском Союзе, новый советский вождь часто начинал менять лидеров в странах, подконтрольных СССР. Китай, конечно же, несколько отличался от ГДР, Польши, Болгарии и других подобных стран. Но слишком большой разницы не было.

Тут логично задать вопрос: а не пытался ли Советский Союз совершить смену лидера в этой соседней стране?

Мао ведь был слабоконтролируемым (а, следовательно, неугодным советским правителям). Это одна его особенность. Но близко к ней была и другая — совершение им частых ошибок в управлении страной. А следовательно, у него были потенциальные конкуренты. Тут Советскому Союзу грешно не попробовать поменять.

В воспоминаниях бывшего председателя КГБ СССР Владимира Семичастного есть некоторые косвенные признания такой попытки. Вот как это звучит: «С виду могло показаться, что одним из шагов, который мог привести к улучшению наших отношений, стало бы всевозможное содействие свержению Мао»[407].

Прервем нить рассказа бывшего главного чекиста. Но предварительно уточним, что в то время основным исполнителем такой акции по смене власти был бы КГБ СССР. Так что председатель этого ведомства должен был знать, что и как.

А он и знал. Но считал, что силенок мало. Вот его слова по этому поводу, но на других страницах: «Еще несколько слов о наших разведывательных возможностях на территории самого Китая. Они были весьма ограниченными. В нашем распоряжении, по сути, были лишь внешняя информация и пропаганда. От поиска иных путей мы после серии неудач предпочли отказаться»[408]. Раз были неудачи, значит, пытались. Но не получилось. Бывает и на старуху проруха.