Эрагон.Брисингр

Колоссальным усилием воли Роран повернулся и потащился по берегу к ближайшему фургону. Смахивая пот, капавший с его лба, он увидел, что из их отряда только девять все еще могут стоять. Он выбросил из головы это наблюдение. Траур будет позже, не сейчас.

Когда Мартланд Рыжебородый прошел через усыпанную трупами лагерную стоянку, солдат, которого Роран принял за мертвого, перевернулся и с земли отхватил правую руку графа. Движением, столь изящным, что оно казалось натренированным, Мартланд вышиб меч из хватки солдата, затем наступил коленом ему на горло и, используя свою левую руку, вытянул из-за пояса кинжал и нанес человеку удар сквозь одно из ушей, убив его. С вспыхнувшим и напрягшимся лицом, Мартланд засунул обрубок своего запястья под левую подмышку и отмахнулся ото всех, кто бросился к нему.

- Оставьте меня в покое! Это едва ли рана вообще. Доберитесь до тех фургонов! Если вы, бездельники, не поторопитесь, мы пробудем здесь так долго, что моя борода станет белой, как снег. Вперед!

Когда Карн отказался сдвинуться с места, однако, Мартланд нахмурился и закричал:

- И ты убирайся, или я выпорю тебя, как сидорову козу, обещаю!

Карн поднял отрубленную руку Мартланда.

- Возможно, я смог бы прирастить ее обратно, но мне понадобится несколько минут.

- А, к черту, отдай мне ее! - воскликнул Мартланд и вырвал свою руку у Карна. Он завернул ее в тунику, - Прекрати беспокоиться обо мне и спаси Уэлмара и Линдела, если можешь. Ты сможешь попытаться прикрепить ее обратно, как только между нами и этими монстрами будет несколько лиг.

- Тогда, может быть слишком поздно, - сказал Карн.

- Это был приказ, заклинатель, не просьба! – прогремел Мартланд.

Как только Карн отступил, граф использовал свои зубы, чтобы обвязать рукавом своей туники обрубок руки, который он снова засунул под левую подмышку. Пот украшал его лицо бисером.

- Вот так! Какие незаконные предметы скрыты в этих проклятых фургонах?

- Веревка! – крикнул кто-то.

- Виски! – крикнул еще кто-то.

Мартланд проворчал:

- Улхарт, запиши мне количественные данные.

Роран помогал остальным, по мере того как они обыскивали каждый фургон, оглашая содержимое Улхарту. Позже, они зарезали всех волов из упряжек и подожгли фургоны, как и прежде. Затем они согнали своих лошадей и взобрались на них, привязав раненых к седлам.

Когда они были готовы уехать, Карн совершил какие-то жесты в направлении сияющего света в небе и пробормотал длинное, запутанное слово. Ночь вновь окутала мир. Бросив взгляд, Роран увидел пульсирование света, после чего изображение лица Карна добавилось к тусклым звездам, а затем, по мере того как он привыкал к темноте, он увидел мягкие серые формы тысяч сбитых с толку мотыльков, рассеивающихся по небу словно тени людских душ.

С тяжестью на сердце, Роран коснулся пятками боков Сноуфайра и поехал прочь от остатков конвоя.

31. Кровь на камнях

Расстроенный, Эрагон вылетел из круглой залы, спрятанной глубоко под центром Тронжхайма. Дубовая дверь хлопнула, закрываясь за ним с глухим стуком.

Эрагон стоял, опершись руками на бедра, по середине арочного коридора вне залы и свирепо смотрел в пол, который был мозаичным из прямоугольников агата и нефрита. С тех пор как он и Орик прибыли три дня назад в Тронжхайм, тринадцать вождей гномьих кланов не сделали ничего, а только обсуждали проблемы, которые Эрагон считал несущественными, такие как: какие кланы имеют право пасти свои стада на некоторых спорных пастбищах. Когда он слушал вождей кланов и спор затмевал суть правовых законов чести, Эрагон часто испытывал желание закричать, что они – слепые дураки, которые собирались обречь всю Алагейзию на владычество Гальбаторикса, если только они не отложат свои мелкие проблемы и не выберут нового правителя без дальнейших задержек.