Эрагон.Брисингр

Их красота, однако, бледнела в сравнении с блеском истинного драгоценного камня, самого большого драгоценного камня из них всех: Исидар Митрима. На полу зала гномы построили деревянные подмостки шестьдесяти футов в диаметре и в ограждении установленных дубовых лучей кусочек за драгоценным кусочком повторно собирали разбитый Звездный сапфир с величайшей осторожностью и нежностью. Осколки, которые еще должны были быть уложены, они хранили в открыто поднятых коробках, подбитых гнездами необработанной шерсти. Каждая коробка была помечена рядом небрежных рун. Коробки устилали большую часть западной стороны огромной комнаты. Около трехсот гномов сидело, согнувшись над ними, занятые своей работой, так как они стремились собрать осколки в единое целое. Другая группа суетилась около подмостков, стремясь сформировать драгоценный камень в пределах (подмостков), так же как строя дополнительные сооружения.

Эрагон наблюдал за их работой в течение нескольких минут, затем побродил по участку пола, который разломал Дурза, когда он и его воины-ургалы вошли в Тронжхайм из нижних туннелей. Кончиком своего ботинка Эрагон постучал по полированному камню перед ним. Никаких следов повреждения, которое причинил Дурза, не оставалось. Гномы проделали удивительную работу по удалению следов, оставленных сражением в Фартхен Дуре, хотя Эрагон надеялся, что они послужат напоминанием о нем (сражении), какого-то рода памятником, так как он чувствовал, что было важно, чтобы будущие поколения не забыли о цене крови, которую гномы и вардены заплатили во время своей борьбы с Гальбаториксом.

Когда Эрагон подошел к подмосткам, то кивнул Скегу, который стоял на платформе, смотря на Звездный сапфир. Эрагон встречал худого гнома с быстрыми пальцами раньше. Скег был из Дургримст Гедтролл, и это ему король Хротгар поручил восстановление самого ценного сокровища гномов.

Скег жестом показал Эрагону подняться вверх на платформу. Искрящийся вид косых, остроигольчатых шпилей, сверкающих тонкобумажных краев и легко колеблющейся поверхности противостояли Эрагону, когда он поднимался на грубо обтесанные доски. Вершина Звездного сапфира напомнила ему лед на реке Аноре в долине Паланкар в конце зимы, когда лед таял и замерзал многократно и был ненадежным для хождения по нему, из-за выгибов и ребер, которые колебание в температуре вскинуло. Только вместо синего, белого или прозрачного, остатки Звездного сапфира были теплого, светло-розового цвета, мелькающего из полос темновато-оранжевого.

- Как продвигается? - спросил Эрагон.

Скег пожал плечами и замахал руками в воздухе как пара бабочек.

- Идет, как может, Аргетлам. Ты не сможешь поторопить совершенство.

- На мой взгляд, ты делаешь быстрые успехи.

Костистым указательным пальцем Скег постучал по боку своего широкого, плоского носа.

- Вершину Исидар Митрима, которая сейчас основание, Арья разбила на большие куски, которые легко установились вместе. Основание Исидар Митрима, тем не менее, которое сейчас вершина... – Скег покачал головой, его морщинистое лицо было печально. – Сила взрыва продвигала все части против лицевой стороны драгоценного камня, отодвигая от Арьи и дракона Сапфиры, двигая вниз, к тебе и духу с черной душой... это раскололо лепестки розы на еще более мелкие фрагменты. И Роза, Аргетлам, Роза – ключ к драгоценному камню. Она – самая сложная, самая красивая часть Исидар Митрима. И она находится в большинстве осколков. Если мы не сможем заново собрать ее до каждой последней частички, где она должна быть, мы можем только отдать драгоценный камень нашим ювелирам и сделать так, чтобы они размололи его в кольца для наших матерей. – Слова лились из Скега как вода из переполненной мензурки. Он закричал на гномьем на гнома, несущего коробку через зал, затем дернул себя за белую бороду и спросил:

- Ты когда-нибудь слышал полный рассказ о том, как Исидар Митрим был высечен, в эпоху Херрана (Age of Herran)?

Эрагон заколебался, вспоминая о своих урокам истории в Эллесмере.

- Я знаю, что это Дурок высек его.

- Да, - сказал Скег, - это был Дурок Орнтронд – Острый глаз, как вы говорите на этом языке. Не он обнаружил Исидар Митрим, но именно он один извлек его из окружающего камня, он – тот, кто вырезал его, и он - тот, кто отполировал его. Пятьдесят семь лет он потратил, работая над Звездной розой. Драгоценный камень приводил его в восторг как ничто другое. Каждую ночь он сидел, припав к Исидар Митриму, пока крошечных (маленьких) часов утра, так как он решил, что Звездная Роза должна быть не только искусством, но и чем-то еще, что коснулось бы сердец всех, кто смотрел на нее, и заслужить себе уважаемое место за столом богов. Его преданность была такой, что на тридцать втором году своей работы, когда его жена сказала ему, что или он должен поделиться бременем труда со своими учениками, или она уйдет из его чертога, Дурок не сказал ни слова, но повернулся к ней спиной и продолжил размалывать контуры лепестка, который он начал ранее в том году.