Эрагон.Брисингр

- Я думаю, - сказал он, - Глаэдр упоминал что-то об этом Сапфире, но я точно не уверен. Я был в середине изгиба спины во время танца Змеи и Журавля, поэтому действительно не обратил внимание на то, что делала Сапфира. – Он посмеялся чуть, смущенный своей ошибкой и чувствующий, что должен объясниться. – Это стало путать время от времени. Оромис говорил со мной, в то время как я слышал мысли Сапфиры, когда она и Глаэдр общались мысленно. Что еще хуже, Глаэдр редко использует распознаваемый язык с Сапфирой; он имеет склонность использовать изображения, запахи и чувства, а не слова. Вместо имен он посылает впечатления людей и объектов, которые он подразумевает.

- Ты не помнишь ничего из того, что он говорил словами или нет?

Эрагон колебался:

- Только то, что это касалось имени которое не было никаким ни именем или что-то такое. Я не смог ничего понять (make heads or tails) из этого.

- То, о чем он говорил, - сказал Арья, - было Дю Намар Аурбода (Du Namar Aurboda), Изгнанные имена (The Banishing of the Names).

- Изгнанные имена?

Касаясь своей сухой травинкой земли, она продолжила писать в грязи:

- Это одно из самых существенных событий, которое произошло во время борьбы между Всадниками и Проклятыми. Когда драконы поняли, что собственных тринадцать предали их — что те тринадцать помогали Гальбаториксу уничтожить остальную часть их расы и что было маловероятно, что кто-то сможет остановить их ярость — драконы так рассердились, что каждый дракон не Проклятого объединил свою силу и вызвал одну из своих необъяснимых частей магии. Вместе, они лишили тринадцать их имен.

Страх наполз на Эрагона:

- Как такое возможно?

- Я же только что говорила, что это было необъяснимо? Все, что мы знаем, - это то, что после того, как драконы метнули свое заклинание, никто не мог произнести имени тринадцати; те, кто помнил имена, скоро забыли их; и в то время как ты можешь прочитать названия в свитках и письмах, где они записаны и даже переписать их, если ты смотришь только на один символ за раз, они как тарабарщина. Драконы пощадили Джарнунвоска, первого дракона Гальбаторикса, поскольку это была не его ошибка, что он был убит ургалами, и также Шрюкна, поскольку он не хотел служить Гальбаториксу, но был принужден Гальбаториксом и Морзаном.

"Какая ужасная судьба потерять имя, - подумал Эрагон. Он задрожал. – Если есть одна вещь, которой я учился, начиная со становления Всадником, - это, чтобы ты никогда, никогда не пожалел дракона врага."

- Что относительно их истинных имен? – он спросил. - Они стирали и их также?

Арья кивнула:

- Истинные имена, имена рождения, прозвища, фамилии, титулы. Все. И в результате эти тринадцать были понижены до немного большего, чем животные. Больше они не могли говорить ‘мне нравится это’, или ‘я не люблю это’ или ‘у меня есть зеленые весы’, для того чтобы сказать это, нужно было бы назвать себя. Они не могли даже назвать себя драконами. Слово за словом заклинание стерло все, что определяло их как думающих существ, и у Проклятых не было другого выбора, кроме как наблюдать в тихом страдании, как их драконы, опускаются в полное невежество. Опыт был настолько тревожащим, по крайней мере, пять из этих тринадцати и несколько из Проклятых, сошли с ума в результате этого. – Арья сделала паузу, рассматривая очертания символа, затем стерла и изменила его. – Изгнанные имена – главная причина, по которой очень много людей теперь считают, что драконы были не чем иным, как животными, чтобы возить их от одного места до другого.

- Они не считали бы так, если бы встретили Сапфиру, - сказал Эрагон.

Арья улыбнулась:

- Нет. – Росчерком она закончила последнее предложение, над которым работала. Он наклонил свою голову и подошел украдкой поближе, чтобы расшифровать символы, которые она написала. Они прочитали: обманщик, riddler, хранитель баланса, он из множества ликов тех, кто находит жизнь в смерти и кто не боится никакого зла; он – тот, кто идет через двери.

- Что побудило тебя написать это?

- Мысль, что много вещей не то, чем они кажутся. – Пыль поднималась вокруг ее руки, когда она хлопала по земле, стирая символы с ее поверхности.

- Кто-нибудь пытался отгадать истинное имя Гальбаторикса? – спросил Эрагон. – Кажется, словно это было бы самым быстрым способом закончить эту войну. Честно говоря, я думаю, что это может быть единственная надежда, которая у нас есть, чтобы победить его в сражении.

- Разве ты не был честен со мной раньше? - спросила Арья, свет в ее глазах.

Ее вопрос вынудил его захихикать:

- Конечно нет. Это – только фигура речи.

- И плохая к тому же, - сказала она. – Если ты, случается, не имеешь привычки лгать.

Эрагон колебался минуту прежде, чем ухватился за свою нить речи снова и смог сказать:

- Я знаю, что было бы трудно найти истинное имя Гальбаторикса, но если бы все эльфы и все члены варденов, которые знают древний язык, искали его, то мы не могли бы не преуспеть.