Ересь Хоруса: Омнибус. Том IV

В центре фронта, где вражеский огонь был яростнее всего, наступал несокрушимый и кричащий от ярости Феррус Манус. Горгон вёл широкий клин терминаторов клана Аверни, насчитывавший в начале атаки тысячу воинов, а вокруг них сплотились выжившие из авангарда и шесть направленных для поддержки манипул боевых автоматов легиона Железных Рук. Примарх убивал голыми серебряными руками, разрывая врага в нечеловеческом холодном гневе, перед которым не могли устоять даже Легионес Астартес. Где на врага обрушивался Горгон, там отступали и Сыны Хоруса, и Дети Императора. Разгневанный примарх наступал, а облачённые в тёмное железо легионеры шли за ним сквозь непрерывный обстрел, словно люди, встречающие лицом бурю. Железные Руки расстреливали и крушили всё в пределах досягаемости.

Ближе к крепостной линии вражеское сопротивление ожесточилось, а воины Горгона впервые встретили легионеров Детей Императора, с которыми произошли шокирующие и ужасающие изменения. Их некогда совершенные доспехи были изуродованы и осквернены, человеческая кожа свисала словно жуткие украшения, изувечившие собственную плоть Дети Императора выли от экстаза, даже когда их разрывали на части. Среди них были и другие воины, несущие странное звуковое оружие, негармоничные аккорды которого рвали землю и воздух, убивая даже легионеров в несокрушимых терминаторских доспехах. Даже такие странные и ужасные враги не могли остановить Железных Рук, которые наступали всё дальше, хотя их ряды таяли с каждой минутой.

Но неутомимое наступление Ферруса Мануса и его воинов не прошло даром. Позади Железных Рук, позади добытой их кровью земли собравшаяся бронетехника второй волны построилась и выступила на помощь войскам, посылая над головами лоялистов залпы ракет «Вихрей» и снарядов «Василисков» в стены самой крепости, а тем временем орбитальная поддержка прекратилась из опасности попасть по своим. Наступление принесло новые плоды, когда собравшийся клин из тридцати «Лэндрейдеров» и «Спартанцев» легиона Саламандр сконцентрировал огонь лазпушек, окутав «Диес Ирэ» сетью ослепительного света. Огонь был таким яростным, что грозный императорский титан, чья броня раскалилась докрасна, был вынужден частично отступить в тень твердыни чужаков, чтобы перезарядить пустотные щиты, и оставить позади обломки одного из «Псов войны».

Вскоре высадились последние из тяжёлых транспортов Имперской Армии, и вперёд устремились целые бронетанковые роты «Малкадоров» и «Гибельных клинков», одни из них присоединились к обстрелу крепостной линии, а другие отделились, чтобы атаковать вторичные цели на склонах утёсов впадины Ургалла. От грохота и стольких взрывов в замкнутом пространстве содрогалась земля, поднимая клубы чёрной пыли. Стоял такой жуткий грохот, что десятки закалённых войнами Великого крестового похода смертных солдат просто падали на колени от ужаса или сходили с ума, отчего их приходилось казнить надзирателям, чтобы защитить товарищей.

Медленно, но неуклонно линия предателей начала опасно прогибаться…

«Штурм зоны высадки был адом, невиданным мной раньше. Подозреваю, что такого раньше не видел никто. Легион впервые сражался с легионом, нашим врагом были мы сами в худшем виде. Наши собственные грехи пришли забрать нас.

Моё отделение одним из многих получило честь стать частью контингента Гвардии Ворона в первой волне штурма, авангарде. Нашу высадку возглавлял сам Феррус Манус, нашей целью были защитные линии на правом фланге у подножия укреплений, ещё ближе и нас бы размазало о пустотные щиты. У нас была одна задача — штурмовать укрепления, занять врага, пока основные силы высадятся позади, сфокусировать на нас их внимание, сфокусировать все их орудия. Эта не было задание с высоким шансом на выживание, но мы — все мы — вызвались сами, так что самому лорду Кораксу пришлось бросать жребий, чтобы решить, кто из нас будет сражаться в авангарде, а кто высадиться с основными силами легиона.

Я уже сражался в тридцати трёх высадках во враждебных условиях, но такой не была ни одна: ни орки на Бельфагоре, ни диссиденты-терократы на Люксе Майорис. Истваан встретил нас самой страшной яростью, мы словно падали на огненную стену даже тогда, когда перед нами летел орбитальный обстрел. Не знаю, сколько десантных капсул было сбито с небес до приземления, но без «Вихрей смерти» мы не пережили бы и шага.

Из-за обстрела капсула моего когтя сбилась с курса, приземление было жёстким, мы наполовину погрузились в боковую стену траншейного редута и оказались под огнём прежде, чем отстрелились двери. Стреляя очередями, мы вырвались в огненный вихрь болтов и спустя мгновения оказались сред них… Детей Императора, но не таких, каких я помнил. Изменённых, искажённых. Вымазанные сажей и засохшей кровью доспехи, на некоторых ожерелья из костей и трофеи, словно у диких охотников за головами. Они кричали, смеялись даже тогда, когда мы прорывались сквозь них, и этот… смех было слышно даже сквозь рёв выстрелов, он был как-то усилен шлемами и звучал неправильно… безумно.