Еретик. Книга 3

Стоя на возвышении, с которого открывался вид на дома, улицы и реку, она старалась восстановить сбившееся дыхание и унять стук заколотившегося сердца.

Если кто-то из жителей Руана и потрудился бы вспомнить Элизу, то сейчас он с трудом узнал бы ее. Дерзкая язычница, всегда носившая вызывающе распущенные волосы, легкие платья и звонко бренчащие украшения, теперь напоминала тихую, таинственную тень. Темный шерстяной плащ с капюшоном частично скрывал лицо, волосы были аккуратно собраны в косы над ушами, браслеты и амулеты спрятаны. Случайные прохожие, ловившие ее взгляд, неуютно ежились. Глаза Элизы смотрели как никогда пронзительно и неприветливо, и каждый, кому не посчастливилось заглянуть в них, словно на миг погружался в молчаливую скорбь и усталость, сопровождавшие ее последние несколько месяцев.

Противоречивые чувства захлестывали и вновь отпускали стоящую на холме Элизу, жадно оглядывающую Руан. Страхи и надежды, радость и тоска порывами врывались в ее сердце, перемешиваясь и растворяясь в потоке мыслей.

Размышления лишь усиливали усталость Элизы.

Она тяжело вздохнула.

На миг женщина вспомнила, что лесной дом, который она давно присвоила, изначально ей не принадлежал. Она лишь заняла его, как сейчас это мог сделать любой разбойник, но что-то внутри нее упрямо продолжало считать, что она имела на это право, а другие – нет.

Не меньше ее волновала предстоящая встреча с Вивьеном. Примет ли он ее? Будет ли рад видеть? Элиза боялась это проверять, но одновременно ей не терпелось встретиться с Вивьеном.

«Скоро я это узнаю, недолго осталось ждать», – с решимостью сказала она себе.

Путь к центру города можно было сократить через лес, и дом находился как раз на этом пути. Спустившись по холму, Элиза всколыхнула дорожную пыль и пропала из вида, словно растворившись между елями, не сбросившими своего зеленого покрова зимой.

Быстрым шагом, не спотыкаясь о корни и ветви и лишь поправляя сползающий с плеч дорожный мешок, она шагала меж деревьев. В прохладной тишине полупрозрачного, погруженного в мертвый сон зимнего леса можно было расслышать шум реки и даже отдаленный гул городских улиц.

«Я пришла во время тишины, снов и смерти. Я нарушаю эту тишину. Прости меня», – грустно думала Элиза, обращаясь к лесу, в который вторглась со своими печалями.

Когда через некоторое время впереди замаячила знакомая поляна, Элиза замерла, прижавшись к стволу ближайшего дерева, словно пыталась по привычке, приобретенной еще с детства, слиться с чащей, скрыться в ней от всех опасностей.

Несколько мгновений Элиза напряженно прислушивалась и присматривалась к дому. Ничто не нарушало тишины и спокойствия, лишь легкие порывы ветра поскрипывали в сухих сучьях деревьев. Не обнаружив очевидной опасности, Элиза медленно вышла на поляну перед домом. Сложенное из камней старое кострище никто не разобрал. Сиденья, сделанные из пней и больших поленьев, стояли на своих местах – сырые и растрескавшиеся от зимнего холода. Осмелев, Элиза огляделась повнимательнее и обнаружила, что на некоторых ветвях, все также висят сделанные ею амулеты, пусть и обтрепанные ветром и дождями.

Она выдохнула с неимоверным облегчением и бросилась отпирать замок.

Изнутри ее дом был ровно таким, каким она его оставляла. Только паутина завелась по углам, местами появилась плесень, да на полу виднелись черные точки мышиного помета. Лесные твари, грязь и пыль – вот единственные захватчики, посягнувшие на жилище травницы.

Элиза перепроверила все оставленные ею тайники, обошла лес вокруг дома, собрав те запасы, что прятала в чаще, разожгла печь оставшимися в доме полусырыми поленьями, сходила к реке за водой, чтобы умыться и сделать себе похлебку. С особым рвением она разобрала старый сундук, в котором под несколькими простыми платьями и накидками, на самом дне ее дожидались книги – драгоценные подарки Вивьена Колера. Ни зимняя сырость, ни плесень не тронули страницы, словно книги, как и домашнюю утварь, действительно охраняли наговоры.

Убедившись в целости и сохранности своего жилища, Элиза осела перед печью и ощутила приятную усталость. Налив себе травяного напитка, она согрела руки и вдохнула приятный убаюкивающий аромат.

«Остальное потом», – решила она. – «Сейчас уже ночь. Лучше мне провести ее здесь. А завтра я поговорю с Вивьеном. Надеюсь, он меня выслушает…»

С этими мыслями Элиза погрузилась в крепкий сон.

***

Проснувшись утром, Элиза отправилась в город, по которому успела так соскучиться за эти бесконечные полгода. Руан не изменился. Те же улицы, такие же дома, церкви, даже старый дуб – все было таким, как она помнила. Эта неизменность в облике города наполняла ее душу теплом. Отсутствие перемен вселяло в нее хрупкую надежду на то, что прежняя жизнь вернется, насколько это было возможно без Рени.

Мало-помалу Элиза плавно подбиралась к руанскому отделению инквизиции. Она могла бы пойти на постоялый двор, где жил Вивьен, либо посторожить около дома Ренара и разузнать у него обстановку. Но, позволив себе такую романтическую прихоть, она решила направиться туда, где познакомилась с Вивьеном.