Еретик Жоффруа Валле

Многое понял Базиль за дальнюю дорогу. Очень многое. И главное — что мысль острее, сильнее и опаснее шпаги. Но предать забвению шпагу, которой он владел столь виртуозно, он тоже не мог. Кажется, даже здесь, в Ватикане, Базиль надеялся пробиться к папе совсем не с помощью слова, а как всегда — с помощью клинка.

…Дворик окружала галерея, покоящаяся на витых каменных столбах. Под навесом галереи прогуливались вооружённые стражники. Стража стояла и у распахнутых ворот, и у дверей, ведущих с галереи во внутренние покои.

— Пий! — выглянув в окно, закричал во весь голос Базиль. — Куда ты подевался, пройдоха? Пий! Ты слышишь меня или нет?

Антонио с Проспером держали под уздцы запылённых коней, дожидаясь во дворике своих господ. Громкий крик Базиля удивил Антонио — чего кричать, когда он здесь всего-навсего в двух шагах? И зачем возмущаться, если он никуда и не уходил?

— Да вот же я, — проворчал Антонио и, оставив на попечение Проспера коней, побрёл на зов хозяина.

— Пий! Прохвост ты этакий! — тем не менее несся яростный крик хозяина.

В Ватикане привыкли произносить имя Пий только с благоговением.

— Я прошу вас, господа, — произнёс высокий монах, который вёл переговоры с нашими друзьями, — быть более осторожными, произнося некоторые имена…

— Это почему же? — заинтересовался Базиль. — Или я не могу сказать своему слуге, дураку Пию, что он дурак?

Монах подал команду, и дюжина охранников стремительно бросилась на Базиля, Жоффруа и их слуг. Пий с Проспером сдались без боя. А Базиль и Жоффруа встали рядом и, прислонившись к стене спинами, обнажили шпаги.

— Возьмите их и препроводите в тюрьму.

Первую атаку друзья отбили успешно. Когда стих звон шпаг и охранники унесли своих раненых товарищей, один из которых пострадал весьма серьёзно, монах сказал:

— Папа не простит вам того, что вы делаете.

— Всё дело в том, — улыбнулся Базиль, — прощу ли его я. Смелее, ребята! В атаку!

— Остановитесь! — раздался властный голос.

Взоры всех обратились к небольшому балкону. На балконе стоял папа Пий V.

— И за что вы собираетесь прощать или не прощать меня? — поинтересовался он.

Все, кто находился в комнате и во дворике, пали на колени. В том числе и Базиль с Жоффруа. Их головы склонились к каменному полу.

— Говорите, — подбодрил папз Базиля.

— Я бы хотел сказать вам об этом наедине, ваше святейшество, — ответил Базиль, поднимая глаза к балкону.

— Вы умрёте, — тихо сказал папа Пий. — Но сначала я взгляну, такие ли вы мужественные на самом деле, какими желаете показаться.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Рождённый под знаком созвездия Рака

Папа Пий V был человеком смелым и мужественным, но сам смелых и мужественных людей не любил. Вот так бывает с едой. Мы с удовольствием едим рыбу, но морщимся, когда от других пахнет рыбой. А лук? А чеснок? Смелость и мужество в других раздражали его так же, как раздражали все, кому он был когда-нибудь обязан. Друзья, родные, родственники — он всех потихоньку убирал с дороги, чтобы никто не смог заподозрить его в том, что он был когда-то обыкновенным смертным, нуждающимся в поддержке.

Лишь один-единственный раз в жизни он проявил малодушие и отступил. Это случилось ещё до его восшествия на папский престол… Тогда он носил имя Антонио Гислиери и занимал должность Великого инквизитора. Женщина, которую он любил и которая родила ему ребёнка, обворовала его, Он пытал её самыми изощрёнными пытками, но она не призналась, где спрятала украденное. Тогда он решил при ней подвергнуть пытке их младенца. Но тут астролог, которому Антонио Гислиери доверял безраздельно, шепнул, что младенца трогать нельзя.

— Он, как и вы, родился под знаком созвездия Рака, — пояснил астролог. — То, что случится с этим ребёнком, непременно тут же произойдёт и с вами. Звёзды вещают, что столь странное сочетание судеб отца и сына бывает раз в тысячелетие. Если умрёт он, мгновенно умрёте и вы. Мало того, вам нельзя даже прикасаться к нему.

И Великий инквизитор отступил.

Та бесчестная женщина погибла под пытками, так и не отдав похищенного. Она всем твердила, что взятое — наследство для сына. А сын вдруг пропал, растворился в безбрежном людском море…

— Мне трудно предположить, что ты слишком отважный человек, — сказал папа Пий Базилю, когда того усадили в пытошной камере в Кресло следующего. — Отвага имеет свои пределы. Дальше идёт глупость. Как тебя зовут, молодой петух?

— Меня зозут маркиз де Бук, — ответил Базиль. — Я приехал к вам по поручению французского короля, чтобы…

— А как зовут тебя? — обратился папа к Жоффруа Валле.

— Жоффруа Валле, ваше святейшество, — ответил Жоффруа. — Я прошу вас проявить милосердие к моему другу, который натворил в запале такого, о чём сейчас искренне сожалеет.

— Да ни капли я не сожалею! — возразил Базиль. — Всё идёт так, как надо.

— Не сожалеешь? — удивлённо спросил папа. — Чего же ты хочешь?