Эридиана (сборник)

— Оно, конечно! — глубокомысленно заметил Карпыч, скручивая козью ножку. — Наука хоть и много может, да не все. Вот у нас, в Орловке, один мужик свинью задумал заколоть, — Карпыч важно доклеил самокрутку, — а та ему, значит, человечьим голосом начала говорить… — Дальше он рассказывал русскую народную сказку про упырей и вурдалаков.

Все направились в лагерь.

Вероника жаловалась на головную боль. Легла поверх спального мешка и сразу заснула.

— Вот вам и девчонка! — ошеломленным шепотом сказал Павел Игнатьевич. — Она нам всем жизнь спасла! Но как она почувствовала?

— А вы поверьте Карпычу, — улыбнулся Никифор Антонович, — народному мудрецу! Но здесь, мне кажется, нечто совсем иное.

И Никифор Антонович рассказал, каким ему представился улыбающийся идол с треугольным подбородком.

Спящая Вероника дышала ровно и глубоко, слегка улыбаясь полуоткрытыми губами. Если бы не сомкнутые веки, можно было подумать, что она не спит, слышит все, что говорит Никифор Антонович.

— Сознаюсь, Никифор Антонович, — сказал Гурилев, — я сразу заметил некоторую необычность вашего контакта с Вероникой. Ее привязанность вспыхнула как-то внезапно, в первый же день встречи с вами. По словам Доломатенко, до встречи с вами она не так уж стремилась на раскопки. Согласитесь, Никифор Антонович, что вы ни в коем случае не должны были брать с собой эту девушку. Это же не курортная поездка: дорога тяжелая, горные склоны, реки… Верно, Никифор Антонович? Вот здесь мне и хочется несколько глубже развить гипотезу о триаде: идол № 17- Вероника- Никифор Антонович. По крайней мере, мы должны четко осознать, что столкнулись с явлением неестественным.

Лев Николаевич добродушно улыбнулся, подмигнув Введенскому, который с застывшим лицом смотрел на него:

— Что вы, Павел Игнатьевич, удивляетесь? Собранные вами факты-камешки доказывают, неестественность явления, с которым мы столкнулись. Возьмите-ка эту фляжку, в ней замечательный ром- глотните, и продолжим наши рассуждения.

Введенский сделал глоток из фляжки.

— Горячо!

— В чем доказательства неестественности? Геологический возраст захоронений! Он совершенно невообразим для нормального земного развития, по крайней мере, по данным науки сегодняшнего дня. Далее. Странные контакты триады: Никифор Антонович — Вероника — идол № 17. Слово «идол» я теперь буду писать с большой буквы. Ибо проявляю к нему полнейшее почтение и уважение! Так.

Гурилев наклонился к спящей Веронике, вслушиваясь в невнятное бормотание, слетевшее с ее улыбающихся губ. Ее глаза по-прежнему были закрыты, на щеках снова разгорелся румянец. Лев Николаевич вдруг встрепенулся, будто его толкнули.

У Никифора Антоновича стеснило дыхание, спазма непонятного страха сжала горло, быстрее застучало сердце. Появилось ощущение присутствия постороннего.

— Дальше… — продолжал Гурилев внезапно осевшим голосом. — Мы можем утверждать, что имеем дело с явлением загадочным, но не сверхъестественным! Следовательно, что остается нам предположить? Возможно, перед нами творение внеземной цивилизации! Деятельность земного разума здесь исключена. Весь ход геологических эпох на нашей Земле вполне убедительно доказывает это. Неестественность Идола № 17 должна получить разумное объяснение, если мы найдем с ним контакт и если контакт вообще возможен. Может быть, мы просто не поймем знаков, которые нам оставлены.

Лев Николаевич нервно, возбужденно потер руки.

Спящая Вероника вздохнула, и Никифор Антонович ощутил необыкновенную легкость во всем теле — вот сейчас можно встать, выйти из палатки и взлететь в воздух. Что подумают о нем его коллеги? С большим усилием укротил он легкомысленную игривость.

Вероника вдруг вскрикнула спросонья. Ее ладони — как будто в них отсутствовало движение крови — были холодны как лед, когда Никифор Антонович взял их в свои руки.

Гурилев, согнувшись, вышел из палатки, за ним Павел Игнатьевич.

— Посмотрите, какое чистое небо! — громко сказал Лев Николаевич. — А Марс-то стал еще больше!

Загадка улыбающегося идола

Пришедший из Каракола очередной караван доставил отряду вьюки с продуктами, письмами, газетами, посылками.

Сначала все уединились, потом в лагере стало шумно и оживленно. Только в палатке ИТР было тихо. Гурилев просматривал полученные газеты.

— К-гм! Никифор Антонович, мы, кажется, все обратили внимание на необычность Марса, нашего соседа по космосу? — задумчиво сказал он.

Никифор Антонович вспомнил огромный, как бы полуугасающий зрачок Марса.