Эридиана (сборник)

Сима Арнольдовна однажды отметила:

— Ну, Никифор Антонович, я вас просто не узнаю! После вашей среднеазиатской поездки вы стали моложе. Уж не влюбились ли вы там в какую-нибудь прекрасную незнакомку?

После последней статьи Введенского, в которой он давал расшифровку загадке улыбающегося Идола, посыпались телефонные звонки и личные расспросы.

А из Кельнского университета пришло письмо Шагемана, давнего друга по международным коллоквиумам, которое начиналось со слов: «Дорогой друг! Поздравляю Вас с необыкновенным открытием и с великой, сбывшейся, наконец, надеждой на встречу с братьями по разуму…»

В конце декабря Гурилев самым настойчивым образом пригласил Преображенского к себе, утверждая, что он получил последний дар Идола № 17.

В лаборатории Гурилева, присутствуя на приготовлениях к завершающему опыту, Никифор Антонович, раздражаясь, подумал о невозвратимо ускользающем времени- он так и не успел переделать статью об уральском палеолите, о котором у него появилось так много новых данных.

— Извините, пожалуйста, Никифор Антонович, — сконфуженно сказал Гурилев, вбегая в свой кабинет к ожидавшему его профессору. — Все пытаюсь достичь необходимых параметров той ситуации. Но убежден, что этот Идол дал нам прекрасную идею получения искусственных месторождений полезных ископаемых. Удивительная штука, этот обелиск, с его чудесным равномерно-зернистым гранитом, навел меня на одну мысль: пронзить буровой скважиной горные породы, имеющие повышенное содержание металлов! Эта идея оказалась плодотворной; не рассказывая вам подробностей опыта, скажу об одном: концентрация металлов из рассеянной становилась совершенно рудной! Мы можем получать теперь искусственные месторождения металлов. Помните наш разговор возле Байшской пещеры? О, последний дар Идола № 17! Понимаете, Никифор Антонович, эта внеземная цивилизация должна была приложить колоссальнейшую энергию, чтобы соединить своего идола с гранитным интрузивом. Она создала при этом чудовищный градиент[23] температур, вызвала искусственное перераспределение металлов — значит, там, на берегу Каинды, мы уже имеем концентрацию металлов, соответствующую, в нашем экономическом понимании, огромному месторождению полезных ископаемых. Уже первый опыт подтвердил мое предположение. Сейчас, Никифор Антонович, вы будете свидетелем повторного опыта. Я убежден в его положительных результатах. Идемте! Вероника, а вы почему спрятались? Быстро идите за кислотой! — закончил он нарочито суровым тоном.

— Вероника! Это вы! Здравствуйте! А я думаю, что за красавица сидит у кафедры? — Никифор Антонович сам почувствовал фальш этого тона: никого он не заметил у кафедры, и только обращение Льва Николаевича к Веронике сосредоточило его внимание на девушке. — Чем вы занимаетесь?

— Учусь, — ответила она, — на первом курсе геологического.

— Да вы садитесь! — предложил Никифор Антонович.

Вероника присела, но тотчас вскочила:

— Извините, я спешу… за кислотой, — улыбнулась она.

— Да-да…

Никифор Антонович рассеянно смотрел на стул, на котором она только что сидела. В распахнутую форточку влетали снежинки и опускались на прогретое дерево кафедры, таяли, превращаясь в капельки воды…

Через несколько часов после наблюдения за опытом Никифор Антонович распрощался с Гурилевым. Вероника ушла несколько раньше.

Трамвайный путь широкой дугой уходил влево, а справа темнел вход в пустынный парк, окованный со всех сторон железной решеткой, похожей своим филигранным рисунком, плавными переходами ажурных конструкций на чугунные решетки Летнего сада на берегу Невы. Никифор Антонович вошел в распахнутые, гостеприимныё ворота парка; шел мимо пустующих зимних скамеек, еще так недавно привлекающих осенним теплом влюбленных. Безмолвный фонтан, с серебряными наростами снега, торжественно возвышался в центре парка. И он увидел в мерцающем свете электрической лампы одинокую сиротливую фигурку. Л

Как понять скрываемую от самого себя преднамеренность своих поступков? Разве не был он убежден, что обязательно встретится с Вероникой? Разве он не знал, что обязательно объяснит ей свое предощущение этой встречи? Никифор Антонович даже не думал, что чем-то мог причинить ей горе, он только сейчас начинал понимать, что последние месяцы его жизни без Вероники были эгоизмом души одинокого космического странника…

Все тише становилось вокруг, и медленно заскользившие с низкого неба бесшумные снежинки углубляли тишину; морозно густел воздух в тихом дрожании и ледяном постуке железных рельсов, расстающихся с тяжестью последних ночных трамваев.

В этой сгущающейся тишине он услышал негромкий вздох. Никифор Антонович зябко потер ладони и решительно шагнул к одинокой фигурке на парковой скамье.

Кадырбай Мамбетакунов Жажда жизни

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Элдос — медик галактического значения.

Жанэтта — его жена.

Алтан — профессор-океанолог

Джанар — сын Элдоса и Жанэтты.

Тайный агент.

Мальчик — разносчик газет.

Пляшущие галактионы.

ПРОЛОГ