Эрийский Лев (СИ)

Терон перестал дышать, боясь, что захрипит, как бык. Его душила такая чудовищная злость, что даже император перестал улыбаться.

— Анвар, Лев Эрии, ты недоволен моим подарком?

Терон встал и поклонился. Все жилы натянулись, все мышцы напряглись. Он мог свернуть шею одной рукой…

— Я отвык от такой красоты, мой господин. Вожделение воспламенило мою кровь. Ваш… раб, — слово это далось с такой болью, что Терон уже не надеялся, что ему поверят, — прекраснее богов.

Но Сафон улыбнулся и небрежно бросил:

— Дарю. И не смотри, что он стар. Любовник он обученный и не будет шарахаться от твоих увечий.

Терона окатило ледяной водой осознания: он Анвар, лучший военачальник, уродливый зверь. И Диос его не знает.

— Благодарю, император.

Когда трапеза закончилась, а разговоры перестали быть интересными, Сафон отпустил своего Льва, вручив ему Диоса. Тот молчал, не выказывал неповиновения и был невероятно тихим, глаза же прятал под пушистыми ресницами и не поднял их за весь вечер. Лишь на выходе, когда Терон сдернул легкую полупрозрачную накидку, которая должна была служить плащом, и накинул на плечи свой красный сагум, Диос посмотрел на него удивленными и испуганными глазами.

— Господин, я не могу…

— Называй меня Анвар, — жестко перебил его Терон и продолжил уже мягче: — Я простой солдат, хоть и выигравший войну. Я не привык к господинам.

— Простите меня, — тихо ответил Диос, и Терон не сдержался — приподнял пальцами его подбородок, заставляя не опускать взгляд.

— У тебя очень красивые глаза. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

«Конечно, говорил. Я сравнивал их с сумеречным небом».

На секунду в синеве проскочила молния боли, Диос сжал губы, но быстро взял себя в руки и спокойно ответил:

— Говорили, когда я был юношей.

— А потом? — Глупый вопрос сорвался с языка.

Диос будто заледенел.

— Потом никто не смотрел в мои глаза.

Терон промолчал, аккуратно накинул плотную ткань на голову и повел за руку к паланкину. Усадив Диоса, он велел слугам доставить его в свой новый дом, приготовить купальню, если того пожелает мужчина, и накормить. Ему же не хватало воздуха. Он должен был обуздать свою ярость.

Как такое могло произойти, что высокородный Диос стал трофеем?

Развлечением для окружения Сафона. Он знал от Анвара о гнилом «атриуме» в огромном «дворце» императора. У всех были тайны.

Даже у него.

Диоса привели в его спальню. Та же туника, блеск золотого пояса, закрывающего пах, взгляд в пол. Терону было больно смотреть на то, в какую тень превратился его осколок неба. Мужчина послушно стоял и ждал указаний. И Терон приказал:

— Разденься.

Диос напрягся, но стал аккуратно снимать ткань, оставшись в одном поясе верности. Ключ от замка висел на его шее, и Терон встал с ложе, подошел так близко, что почувствовал тепло его тела, и медленно снял ключ.

— Зачем на тебя надели пояс?

— Чтобы показать вам, что меня никто не трогал полгода.

— А до этого? Сколько мужчин ты обслужил? — Терон испугался собственного ледяного тона. Зачем он мучает его? Мучает себя? Ведь знает же, видит, что это не добровольное решение.

Диос сжал кулаки.

— Господин, позволено ли мне промолчать на ваш вопрос?

— Хорошо, — сдался Терон, понимая, что на самом деле не хочет слышать число из уст Диоса. Все, что ему нужно, он раздобудет сам. — И еще. Я сниму пояс и подарю его тебе. Ты можешь выкинуть его, продать, подарить. Я больше никогда не хочу видеть его на тебе.

Договорив, Терон разомкнул замок и расстегнул кожаный ремень, на котором и держались золотые пластины. Они гулко ударились о мраморные плиты, отдаваясь в ушах, открывая гладко выбритый пах. Он перевел взгляд на ноги, но и на них не было волос. Весь облик Диоса разжигал похоть, и Терон чувствовал, как возбуждается, как былая забота сменяется жаждой обладания.

Он ведь мечтал об этом столько ночей, а теперь можно просто взять, присвоить по праву.

Он обошел Диоса и двинулся к столику, на котором уже лежала белая ткань и фибула. Он взял ее бережно, развернул, любуясь тонкой работой мастера, что вышил цветы мирта, вернулся к Диосу и ласково сказал:

— Подними руки.

Когда Диос медленно поднял руки, явно страшась того, что мог захотеть от него великий военачальник, Терон обвил его тканью и закрепил ее фибулой в виде льва.

— Теперь это твоя одежда, а твои прозрачные тряпки я приказал сжечь.

Диос сглотнул, его губы дрожали, но он набрался смелости и проговорил:

— Спасибо за столь щедрый дар, господин Анвар.

Терон же закрыл глаза, чувствуя, как поднимается битое стекло внутри сердца. Он не хотел думать о причинах, но не мог… Что должно было произойти с ним, что он рад такому крохотному жесту заботы…

— Я устал, Диос. И у тебя был непростой день. Можешь быть свободен.

Мужчина удивленно вздернул брови, но взгляда не поднял, лишь кивнул на столь щедрое предложение. Послышался звук металлических пластин о мрамор, и вскоре Терон остался совершенно один в огромной спальне с видом на вулкан. Он мог бы приказать, и Диос, «обученный любовник», наверняка ублажил бы его, откликнулся на его желания.

Лишь телом.

А Терону была нужна душа. Все небо Эрии, что умещалось в этих глазах.