Эрих и школьная радиостудия

— Да, да, — ответил Петушок, чувствуя себя не совсем приятно, и взглянул на мрачно стоявшего поодаль Стефана, который уставился на какой-то камень, подталкивая его ногой то туда, то сюда. — Знаешь что, — пойдем с нами. Мы идем на Любекерштрассе. Мы тебе все расскажем по дороге.

— Нет, я и так давно ушла из дома; надо мне бежать, а то папа рассердится. Лучше вы проводите меня немножко.

Петушок снова взглянул на Стефана.

— Хм, — пробурчал он. — Ну ладно, мы дойдем с тобой до угла. Иди вперед, мы тебя догоним! — крикнул он Стефану.

Стефан вздернул подбородок.

— Можете обо мне не беспокоиться. Я пойду с Буби и Фрицем! — Он резко повернулся и ушел.

Эрих пишет стихи

Поссорившись со Стефаном, Эрих в ярости выбежал вон. Видеть он их больше не хочет, раз они с ним так обращаются. Но, очутившись на школьном дворе, он передумал. Во всяком случае стоит хотя бы послушать передачу. Эрих повернул обратно и крадучись поднялся по лестнице на верхний этаж, где уселся в одном из классов за учительский столик. Передача уже началась. Эрих облокотился на стол, подпер голову кулаком и стал слушать. Нижняя губа его медленно оттопырилась. Такую ерунду можно передавать по радио, а его стихи недостаточно хороши!

Эрих пошарил в карманах, вытащил огрызок карандаша, коричневый блокнот, в который он записывал стихи, и в раздумье наморщил лоб.

Вскоре он нашел первую рифму. Это будут такие стихи, что ребята просто обалдеют! А завтра он прочтет их перед микрофоном, и все родители будут потом в удивлении спрашивать, кто сочинил это изумительное стихотворение. Вот какие это должны быть стихи!

Мальчик так увлекся сочинительством, что не заметил директора, вошедшего в класс, чтобы проверить репродуктор.

— Кто тут? Эрих? — спросил Бруммерт.

Эрих встрепенулся в испуге.

— Почему ты не в радиоузле вместе со всеми?

— Да они… — начал было, покраснев, мальчик, но остановился. Ябедничать он не будет. — Я еще должен написать стихи на завтра, — быстро добавил он и облегченно вздохнул, когда директор, удовлетворившись его ответом, снова вышел из комнаты.

Первую строчку Эриху удалось найти, но потом ему полезли в голову только такие рифмы: ушка́ — горшка́, дом — гром, рука — паука, — и ничего другого… Может быть, у Эриха и были какие-то поэтические способности, но с тех пор, как умерла его мать, никто, в сущности, толком о нем не заботился. Кто же мог сказать ему, что если в стихах все рифмуется, то это не значит, что они обязательно будут хороши?..

Покончив со стихотворением, он еще раз перечел его и пришел в восторг. Теперь остается только разучить его, лучше всего сейчас же, внизу, перед микрофоном.

Эрих поспешно сбежал по лестнице. Он увидел в широкое окно, как пионеры пересекали школьный двор. Оказывается, они уже кончили. Как жаль!

Но тут он заметил, что в подвале еще горит свет. Кто- то ходил там взад и вперед. Хоть бы это не был Стефан. A-а, это всего лишь Юрген.

— Жаль, что ты не слышал нашей передачи, — сказал Юрген, увидев появившегося в дверях Эриха.

— Слышал! — махнул тот рукой. — Нельзя сказать, чтобы она была такая уж замечательная.

— Вечно ты брюзжишь… попробуй-ка сделай лучше. Почему тебя не было, когда мы составляли программу передачи?

— Отстань!

— А твое стихотворение? Оно ведь действительно никуда не годится.

Эрих царапал ногтем дверной косяк.

— Вы все хотите делать сами. Если кто другой придумает что-нибудь хорошее, вам это никогда не нравится. Я уже давно все понял… Вы просто не хотите иметь со мной дела! — с горечью произнес он.

Юрген был одновременно удивлен и раздосадован.

— С чего ты взял? Ты всегда злишься, когда тебе говорят правду, а потом бежишь к Бруммерту и ябедничаешь ему. Почему ты никогда рта не открываешь на собраниях? Ты тоже можешь участвовать; каждый может участвовать, если он что-то предложит. Ты еще что-нибудь написал?

Эрих поднял голову и начал поспешно рыться в карманах.

— Только что сочинил стихотворение, — веселое; оно наверняка подойдет.

— Ну, давай, прочти, — покорно предложил Юрген. — Может быть, мы сумеем использовать его в нашей передаче.

— Конечно сумеете! Только его еще нельзя читать. Его надо сначала переписать и переделать кое-что. А потом мне нужно прорепетировать.

Юрген снова взялся за уборку; он вымел сор за порог и, взмахнув щеткой, развеял его по коридору.

— Тогда прочти мне его утром, пораньше. Я посмотрю, что можно будет сделать, — великодушно добавил он.

— Позволь мне репетировать тут, — осмелев, попросил Эрих.

— Сколько же я должен здесь торчать, по-твоему? Я тоже хочу пойти домой. Мне еще нужно приготовить уроки.

— Можешь идти, — живо сказал Эрих, — я сам запру дверь.

Юрген отряхнул штаны и покачал головой.

— Нет, не выйдет. Бруммерт доверил ключ мне; я отвечаю за то, что все будет как следует заперто. Аппаратура стоит слишком дорого.

— Можешь на меня положиться, — честное слово!

— Нет! — твердо произнес Юрген.

Эрих снова весь съежился.

— Видишь, — укоризненно сказал он, — я же говорил, что вы не хотите иметь со мной дела. Вот какие вы друзья! — Он повернулся и направился к двери.