Эркюль Пуаро

– Давайте пока оставим эту тему, – предложил полковник Вестон после короткого раздумья. – Теории будем разрабатывать позже, а сейчас займемся допросами остальных. Совершенно необходимо, чтобы эти люди сказали – и не примерно, а точно, – где были сегодня утром в интересующее нас время. Мне кажется, что нам следует начать с маленькой Маршалл.

Споткнувшись на пороге, Линда вошла в кабинет неуклюжей походкой. Взволнованная и краснеющая, она широко раскрыла глаза и, казалось, не смела дышать.

Преисполнившись отцовской симпатии к этой девочке – ибо она была еще совсем девочкой, – которую ему надо было выслушать, как бы это ни было для нее тяжело, полковник Вестон встал ей навстречу, подвинул стул и попытался придать ей уверенности.

– Поверьте, что я подвергаю вас этому испытанию против моей воли, мисс Линда. Ведь вас зовут Линдой, верно?

– Да, Линдой.

Ее голос был звонким и еще не совсем окрепшим. «Голос школьницы», – подумал Вестон, глядя на большие, красные и худые руки Линды. Руки школьницы.

– Вам не следует бояться, – мягко произнес он. – Я просто хочу кое о чем вас спросить.

– Об Арлене?

– Да. Видели ли вы ее сегодня утром?

Она тряхнула головой.

– Нет. Арлена всегда спускалась очень поздно. Она завтракала в постели.

– А вы, мадемуазель Линда? – поинтересовался Пуаро.

– О, я всегда встаю! От завтрака в постели раздувается живот!

Спрятав улыбку, Вестон продолжал:

– Не скажете ли вы мне, что вы делали сегодня утром?

– Сначала я искупалась. Потом позавтракала. Потом я пошла с миссис Редферн на Чайкину скалу.

– В котором часу вы вышли из отеля?

– Мы условились встретиться в холле в пол-одиннадцатого. Я боялась опоздать, но спустилась, наоборот, немного раньше. Но миссис Редферн меня уже ждала, и мы вышли в двадцать семь или двадцать восемь минут двенадцатого.

– И чем вы занимались на Чайкиной скале? – спросил Пуаро.

– Миссис Редферн рисовала. Я же намазалась маслом и легла загорать. Потом я пошла купаться, а Кристина вернулась в отель. Ей нужно было переодеться перед игрой в теннис.

– Который, по-вашему, был час? – с деланным равнодушием спросил Вестон.

– Когда миссис Редферн ушла в отель? Без четверти двенадцать.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Я посмотрела на часы.

– На те, что сейчас на вас?

Линда вытянула запястье.

– Вот на эти.

– Не покажете ли вы их мне?

Линда протянула руку через письменный стол, и Вестон удостоверился, что часы Линды показывали точно такое же время, что и его собственные часы и настенные часы отеля.

Он улыбнулся, поблагодарил Линду и стал расспрашивать ее дальше.

– Значит, вы искупались?

– Да.

– А потом вы вернулись в отель? Во сколько?

– Было около часа дня. Придя в отель, я и узнала... про Арлену... – произнесла она изменившимся голосом.

– Вы были в хороших отношениях с вашей мачехой? – не без некоторой неловкости спросил Вестон.

Ответ раздался не сразу.

– Да, – сказала она наконец.

– Вы любили ее? – спросил Пуаро.

– Да. Она была очень добра ко мне.

– Одним словом, – подхватил Вестон с наигранной веселостью, – она ничем не походила на злую мачеху из детских сказок?

– Нет, – без улыбки ответила она.

– Прекрасно. Я вам задаю этот вопрос только потому, что в семьях иногда возникают на подсознательном уровне легкое соперничество, трения, усложняющие жизнь. К примеру, отец часто бывает товарищем своей дочери, и она может приревновать его к своей новой матери... Доводилось вам испытывать подобное чувство?

Линда слушала его с видимым удивлением, но ее отрицательный ответ прозвучал искренне.

Вестону было не по себе. Этот допрос тяготил его. Чувство долга вынуждало его задавать вопросы, и он их задавал. Но именно в такие моменты он спрашивал себя, зачем он поступил работать в полицию. Эта профессия сейчас претила ему.

Без малейшего энтузиазма, он продолжил:

– Разумеется, ваш отец во всем следовал желаниям вашей матери?

– Я не знаю.

– Вы понимаете, как я только что говорил, в семьях случаются споры, ссоры... и когда родители не живут в добром согласии, детям не всегда приходится легко. С вами такого никогда не случалось?

– Вы хотите знать, ссорились ли папа и Арлена? – спросила Линда.

– Гм... да.

– Нет, не ссорились, – четко произнесла она. – Папа вообще ни с кем не ссорится. Это не в его стиле.

– А теперь, мисс Линда, я попрошу вас хорошенько подумать. Подозреваете ли вы кого-нибудь в убийстве вашей мачехи? Видели или слышали вы что-нибудь, что может помочь нам найти убийцу?

Линда промолчала добрую минуту. Она не хотела скоропалительно отвечать на такой вопрос и погрузилась в раздумье.

– Нет, – сказала она наконец. – Я не вижу, кто бы мог хотеть убить Арлену. За исключением, конечно миссис Редферн.

– Вы считаете, что миссис Редферн могла убить миссис Маршалл? Почему?

– Потому что ее муж был влюблен в Арлену. Я не думаю, что она действительно хотела ее убить, но она была бы рада, если бы Арлена умерла. Это не одно и тоже.

– Нюанс существенный – заметил Пуаро.

– Миссис Редферн, – продолжала Линда, – вообще бы не смогла кого-либо убить. Она не переносит насилия. Вы понимаете, что я имею в виду?