Эркюль Пуаро

Инспектор Колгейт, не произнесший ни слова за весь разговор, казалось внезапно проснулся.

– Но в таком случае, капитан Маршалл, ваша жена была действительно богатой женщиной!

– Я так думаю.

– И вы говорите, что, несмотря на это, она не составила завещания?

– Она была крайне суеверна. Я говорю вам то, что знаю, но этот вопрос нужно задавать ее поверенным в делах.

Наступило молчание.

– У вас больше нет ко мне вопросов? – спросил Маршалл.

Вестон отрицательно покачал головой, проконсультировался взглядом с Колгейтом и ответил:

– Нет.

Затем он встал и сказал:

– Позвольте мне, капитан, вновь выразить вам мое глубокое соболезнование.

Несколько удивленный, Маршалл коротко поблагодарил его и вышел.

V

После его ухода трое мужчин переглянулись.

– Любопытный человек, – заметил Вестон. – Любителем поговорить о себе его не назовешь. Что вы думаете о нем, Колгейт?

– Здесь трудно сделать какой-либо вывод. Он флегматик. При даче показаний люди такого склада всегда производят плохое впечатление, и поэтому полиция иногда бывает к ним несправедлива. Им есть что сказать, но им трудно говорить. Они ничего не могут с собой поделать. Помните, при каких обстоятельствах приговорили Уоллеса? Улик против него не было, но присяжные заседатели оказались настроенными против него, ибо не могли согласиться с тем, что муж, потерявший жену, так спокойно говорит об этом.

Вестон повернулся к Пуаро, желая узнать его мнение.

– Что вам сказать? – Пуаро беспомощно развел руками. – С этим человеком создается впечатление, что находишься в компании с сейфом. Он выбрал себе роль: он ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знает!

– В отношении мотивов, у нас есть из чего выбирать, – продолжал Колгейт. – С одной стороны ревность, с другой – деньги. Конечно, муж подозрителен. О нем приходится думать в первую очередь. Если будет доказано, что он знал об отношениях между своей женой и этим молодчиком...

Пуаро не дал ему договорить.

– Я думаю, что он знал.

– Почему вы так решили?

– А вот почему. Вчера вечером, поговорив с миссис Редферн на скамейке, я пошел в отель и по дороге увидел миссис Маршалл и Патрика Редферна. Спустя две минуты меня нагнал Маршалл. Он ничего мне не сказал, и его лицо казалось, как обычно, высеченным из камня. Но он был заметно бледен. Я ручаюсь, что он знал.

– Если вы так думаете... – недоверчиво буркнул себе под нос Колгейт.

– Я не думая, я знаю. Но что это нам дает? Ничего. Нам надо бы узнать, какие чувства Маршалл питал к своей жене.

– Похоже, что ее смерть его не очень угнетает, – заметил полковник.

Пуаро с сомнением закачал головой.

– Иногда внешне очень спокойные люди прячут в себе душевные бури, – возразил Вестону инспектор. – Совсем не исключено, что этот человек был безумно влюблен в свою жену и столь же безумно ревновал ее. Он просто не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ.

– Возможно, – согласился Пуаро. – Во всяком случае, его личность очень меня интересует. И его алиби тоже.

– Алиби в виде пишущей машинки! – громко рассмеялся Вестон. – Каково ваше мнение на этот счет, Колгейт?

– Что ж! – отозвался инспектор. – Это алиби мне по душе. На мой взгляд, оно хорошо потому, что оно не слишком верное. Оно... как бы выразиться... естественно. Оно выглядит настоящим, не искусственно построенным. Если мы найдем горничную, убиравшую на этаже, и если она действительно слышала стук машинки, я думаю, что мы окажемся перед неоспоримым алиби и что нам придется направить поиски в другом направлении.

– Согласен, что в другом, – сказал полковник, – но в каком?

VI

Воцарилось короткое молчание.

Первым заговорил инспектор Колгейт:

– Нам надо решить следующую проблему: принадлежит ли убийца к числу клиентов отеля, или он пришел извне? Разумеется, я полностью не исключаю обслуживающий персонал «Веселого Роджера», но я уверен, что дело обошлось без них. Нет, это или постоялец отеля, или кто-то пришедший со стороны. А теперь перейдем к мотивам. Одним мотивом являются деньги. Единственный человек, которому выгодна смерть миссис Маршалл, – это ее муж. Во всяком случае, такое создается впечатление. Могут ли быть другие мотивы? Я вижу только один: ревность. Мне кажется, что сейчас, как никогда налицо crime passionnel[7].

Пуаро возвел глаза к потолку.

– В этом бренном мире есть столько страстей!

Инспектор Колгейт продолжал:

– Муж не хочет признаваться, что у нее были враги. Я имею в виду, настоящие враги. В этом я не могу с ним согласиться: у такой женщины, как она всегда есть много врагов. Что вы по этому поводу думаете?

Вопрос был задан Вестону, но ответил на него Пуаро.

– В том, что некоторые люди ненавидели Арлену Маршалл, нет никакого сомнения. Но оттого, что нам это известно, дальше мы не продвинемся: Арлену Маршалл ненавидели женщины. Ее врагами были женщины!

– Это правда! – буркнул полковник Вестон. – Я уверен, что все женщины были настроены против нее.

– Но дело в том, – продолжал Пуаро, – что обвинить в этом преступлении женщину почти невозможно. К какому заключению пришел эксперт?

Полковник Вестон опять что-то буркнул.