Эркюль Пуаро

– Капитан Маршалл, вы не улавливаете цели наших вопросов. Убийство нельзя рассматривать, как изолированный факт. В девяти случаев из десяти, причина убийства заложена в характере убитого, в его личности. Человек становится жертвой убийства в силу того, каков он. И пока мы не узнаем совершенно точно, какой женщиной была Арлена Маршалл, мы не сможем с уверенностью определить, каким человеком является тот, кто ее убил, мы не сможем найти ее убийцу. Вопросы, которые мы вам задаем, необходимы. Они продиктованы именно этими соображениями.

Маршалл повернулся к начальнику полиции.

– Это и ваше мнение?

Вестон слегка заколебался.

– Я должен сказать, что до определенной степени...

Маршалл коротко засмеялся.

– Я так и думал, что вы не будете полностью с этим согласны. Надо полагать, что идеи о выявлении личности и характера являются коньком мосье Пуаро?

– Как бы то ни было, – улыбнулся Пуаро, – вы можете похвастаться тем, что ничем мне не помогли!

– Что вы под этим подразумеваете?

– А что мы от вас узнали о вашей жене? Ровным счетом ничего. Вы рассказали нам то, что всем уже известно, что она была красивой женщиной, окруженной поклонниками. Больше ничего!

Кеннет Маршалл пожал плечами.

– Могу ли я, полковник, быть вам чем-нибудь полезен? – спросил он, делая ударение на «вам».

– Разумеется, капитан. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали нам о том, как вы провели сегодняшнее утро, – попросил Вестон.

Маршалл явно ждал этого вопроса с самого начала беседы.

– Я позавтракал внизу, как обычно в девять. Потом я просмотрел газеты, а затем, как я уже и говорил, поднялся в номер к жене и увидел, что ее нет. Я пошел на пляж, встретился там с мосье Пуаро и спросил у него, не видел ли он Арлены. После этого я искупался и вернулся в отель. Было, наверное, без двадцати минут одиннадцать... Даже точно, было без двадцати одиннадцать: по возвращению в отель я посмотрел на висящие в холле часы. Я поднялся к себе в номер, но его убирала горничная. Я попросил ее закончить поскорее, потому что мне надо было напечатать несколько писем, и я не хотел пропустить почтальона, чтобы отправить их. Я опять спустился, обменялся в баре несколькими словами с Генри и вновь поднялся к себе. Было без десяти одиннадцать. Я напечатал письма, просидев за машинкой до без десяти двенадцать. Затем я переоделся в теннисный костюм. Мы договорились играть в полдень и попросили не занимать корт...

– Уточните, кто это «мы», пожалуйста.

– Миссис Редферн, мисс Дарнли, мистер Гарднер и я. Я вышел из отеля ровно в двенадцать. На корте я встретил мисс Дарнли и мистера Гарднера. Миссис Редферн присоединилась к нам несколькими минутами позже. Мы играли в течение часа. И когда я вернулся в отель, я... узнал эту страшную новость.

– Благодарю вас, капитан Маршалл. Из чистой формальности мне придется спросить у вас, может ли кто-нибудь подтвердить, что вы печатали на машинке у себя в номере с без десяти одиннадцать до без десяти двенадцать?

– Вы, похоже, считаете, что я убил свою жену? – иронически улыбнулся Кеннет Маршалл. – Так... На этаже убирала горничная. Она должна была слышать стук моей машинки. К тому же, есть сами письма. Я был так потрясен, что забыл бросить их в ящик. Я думаю, что они тоже являют собой доказательство...

Он вынул из кармана три письма и добавил:

– Их содержание довольно конфиденциально, но я полагаю, что могу рассчитывать на скромность полиции. Вы найдете в них длинные перечни цифр и несколько замечаний финансового порядка. Если вы поручите одному из ваших сотрудников снять с них копии, у него уйдет на это не менее часа.

Он немного помолчал, потом спросил:

– Я надеюсь, что вы удовлетворены?

– Поймите, что мы вас ничуть не подозреваем, – сказал полковник Вестон самым любезным тоном. – Все обитатели острова должны будут, подобно вам, дать отчет о том, что они делали сегодня утром с десяти сорока пяти до одиннадцати сорока.

– Я понимаю.

– Еще одна вещь, капитан. Вам известно, распорядилась ли ваша жена своим имуществом, и если да, то как?

– Я не думаю, что она составила завещание.

– Вы в этом не уверены?

– Вы сможете получить точные сведения, обратившись к ее поверенным в делах: фирма «Баркетт, Маркетт & Эпплгуд» на Бедфорд-сквер. Они занимаются ее контрактами и вообще всеми ее доходами. Но я почти уверен, что у нее не было завещания. Я помню, как она однажды сказала, что от одной мысли о нем она холодеет от страха.

– Если она не оставила завещания, то все унаследуете вы в качестве ее мужа?

– Видимо, да.

– У нее не было близких родственников?

– Я не знаю. Во всяком случае, даже если они у нее и были, она о них никогда не упоминала. Она осиротела еще ребенком, а сестер и братьев у нее не было.

– К тому же, она, наверное, мало что могла завещать?

– Вы ошибаетесь, – флегматично ответил Кеннет Маршалл. – Два года тому назад, ее старый друг сэр Роберт Эрскин оставил ей бóльшую часть своего состояния. По-моему, что-то около пятидесяти тысяч фунтов стерлингов.