Эркюль Пуаро

– Но, дорогой мой, ее больше здесь нет. Она уехала в Париж или еще куда-то, очень неожиданно. Знаете, говорят, что она была большевистской шпионкой или что-то в этом роде; я-то лично в это не верю – знаете, люди любят говорить такие вещи... Катерина всегда делала вид, что она из русских «белых», что ее отец был великим князем, обычное дело! Это дает большие преимущества. – Вандел помолчал и вернулся к увлекательной для себя теме: – Как я говорил, если вы хотите передать характер Вирсавии, вам придется окунуться в семитскую традицию. Я выражаю это...

И он увлеченно продолжил свои рассуждения.

IV

Разговор, о котором Эркюлю Пуаро удалось договориться с сэром Джорджем Сандерфилдом, начался не слишком благоприятно.

«Темная лошадка», как его назвал Амброуз Вандел, чувствовал себя немного неловко. Сэр Джордж оказался невысоким коренастым человеком с черными жесткими волосами и складкой жира на шее.

– Ну, мосье Пуаро, – сказал он, – что я могу для вас сделать? Э-э... мы ведь раньше не встречались?

– Нет, мы не встречались.

– В чем же дело? Признаюсь, мне очень любопытно.

– О, это очень просто – мне нужна информация.

Сэр Джордж смущенно рассмеялся:

– Хотите, чтобы я открыл вам какие-то внутренние секреты, а? Не знал, что вы интересуетесь финансами...

– Речь идет не о les affaires[15]. Речь идет об одной даме.

– О, женщина... – Сэр Джордж Сандерфилд откинулся на спинку кресла; казалось, он испытал облегчение. Его голос стал менее напряженным.

– Вы были знакомы, я думаю, с мадемуазель Катериной Самушенко? – спросил Пуаро.

Сандерфилд рассмеялся:

– Да. Очаровательное создание. Жаль, что она покинула Лондон.

– Почему она покинула Лондон?

– Мой дорогой, я не знаю. Поссорилась с начальством, полагаю. Она была темпераментна, знаете ли; типично русская вспыльчивость. Мне жаль, что я не могу вам помочь, но я не имею ни малейшего понятия, где она сейчас. Я не сохранил с ней никаких контактов.

В его голосе прозвучал намек на завершение беседы, и он встал.

– Но я хочу найти не мадемуазель Самушенко, – сказал Пуаро.

– Неужели?

– Речь идет о ее горничной.

– О горничной? – Сандерфилд изумленно уставился на него.

– Возможно, вы помните ее горничную?

К сэру Джорджу вернулось все его смущение. Он неловко ответил:

– Боже правый, нет, с чего бы это? Я помню, что у нее, конечно, была камеристка... Довольно неудачная к тому же. Все шныряла, вынюхивала... На вашем месте я бы не верил ни единому слову этой девушки. Она из тех девиц, которые рождаются лгуньями.

– Так что, в действительности вы довольно хорошо ее помните? – пробормотал Пуаро.

– Просто впечатление, вот и всё... – поспешно возразил Сандерфилд. – Я даже не помню ее имени. Дайте подумать... Мария какая-то... Нет, боюсь, я не помогу вам ее найти. Простите.

Пуаро мягко произнес:

– Я уже узнал имя Марии Хеллин в театре «Теспиан» и ее адрес. Но я говорю, сэр Джордж, о той горничной, которая была у мадемуазель Самушенко до Марии Хеллин. Я говорю о Ните Валетта.

Сандерфилд широко открыл глаза.

– Я совсем ее не помню, – сказал он. – Мария – единственная, которую я помню. Невысокая черноволосая девушка со злыми глазами.

– Девушка, о которой я говорю, гостила в вашем доме у реки в июне.

– Ну, все, что я могу сказать, – я ее не помню, – мрачно ответил Сандерфилд. – Не думаю, что тогда с ней была камеристка. Мне кажется, вы ошибаетесь.

Эркюль Пуаро покачал головой. Он не считал, что ошибается.

V

Мария Хеллин быстро взглянула на Пуаро маленькими умными глазками и так же быстро отвела взгляд. И сказала ровным, спокойным тоном:

– Но я точно помню, мосье. Мадам Самушенко наняла меня в последнюю неделю июня. Ее прежняя горничная срочно уехала.

– Вы когда-нибудь слышали, почему эта горничная уехала?

– Она уехала неожиданно, вот и всё, что я знаю. Это могла быть болезнь, что-то в этом роде... Мадам не говорила.

– Вам было легко ладить с вашей хозяйкой? – спросил Пуаро.

Девушка пожала плечами:

– У нее резко менялось настроение. Она попеременно плакала и смеялась. Иногда впадала в такое отчаяние, что не разговаривала и не ела. А иногда ее охватывало бурное веселье. Они такие, эти балерины. Темперамент.

– А сэр Джордж?

Девушка настороженно подняла глаза. В них загорелся неприятный блеск.

– А, сэр Джордж Сандерфилд? Вы хотите узнать о нем? Может быть, именно это вы хотите знать в действительности? А она была только предлогом? Ах, сэр Джордж... я могла бы рассказать вам о нем кое-что любопытное, я могла бы рассказать...

– В этом нет необходимости, – перебил ее Пуаро.

Мария уставилась на него, открыв рот. В ее глазах появилось сердитое разочарование.

VI

– Я всегда говорил, что вы знаете все, Алексей Павлович.

Эркюль Пуаро произнес эти слова с самой льстивой интонацией.

Он размышлял про себя, что его третий подвиг Геракла потребовал больше путешествий и больше интервью, чем можно было вообразить. Это маленькое дело о пропавшей камеристке оказалось одним из самых длинных и самых сложных задач, за которые он когда-либо брался.