Кольцо блокады Ленинграда было прорвано 27 января 1944 г. Сотрудники Эрмитажа, как и все жители осажденного города, с честью выдержали трагические дни блокады. В восстановительных работах участвовало все население. Очищали от руин площади, улицы, налаживали работу транспорта. Эрмитаж тоже залечивал раны долгих блокадных дней. За первых три месяца 1944 г. из Эрмитажа силами сотрудников вручную вывезено около 80 т битого стекла и снега. Окна фасадов Зимнего дворца были сильно повреждены. В других зданиях музея были выбиты стекла и сорвана фанерная обшивка в 97 местах. Наступившая весна обернулась для Эрмитажа стихийным бедствием. Воздух эрмитажных залов был пропитан влагой, вода конденсировалась на холодном мраморе, зеркалах, бронзе, на каменных вазах, с плафонов, стен, карнизов отваливалась лепка, тускнела и слезилась позолота, осыпалась краска. От сырости коррозировал железный потолок Иорданской лестницы, солнечный Олимп затянули ржавые пятна, через которые едва просматривался рисунок. На оголившемся металле лохмотьями свисала краска, осыпаясь цветным конфетти и покрывая мокрые ступени лестницы. Огромные многоярусные хрустальные люстры, эвакуированные из Павильонного зала в эрмитажные подвалы, также пострадали. При эвакуации их подвесили к козлам, но подгнившие веревки не выдержали, и люстры рухнули на залитый водой пол, со временем превратившись в груду тусклых стекляшек и позеленевшей бронзы.
Работники Эрмитажа самоотверженно защищали здания и экспонаты от воды, ржавчины, оловянной чумы, от плесени, жучка, от набухания и осыпания красок и других напастей. После снятия блокады музей начал интенсивно готовиться к приему посетителей. К осени некоторые помещения были приведены в порядок, отремонтированы и установлены на свои места 28 хрустальных люстр.
8 ноября 1944 г. после трехгодичного перерыва снова вспыхнули сотни электрических огней, отразившихся в хрустале и бронзе. Впервые после блокады ленинградцы вошли в Эрмитаж. Газета «Ленинградская правда» писала в то время: «В Государственном Эрмитаже открылась выставка памятников искусства и культуры, хранившихся в Ленинграде во время войны».*
Много проблем стояло перед Эрмитажем. В частности, нужно было полностью восстановить и реконструировать систему освещения музея. Очень привлекательной казалась идея использования для этих целей только что появившихся люминесцентных ламп, спектр излучения которых приближался к дневному свету. Одним из самых активных пропагандистов внедрения люминесцентного освещения был акад. С. И. Вавилов. Коренной ленинградец, директор Государственного оптического института (ГОИ), он сам был автором фундаментальных исследований в области электролюминесценции. Каждый раз, приходя зимой в Эрмитаж, он чувствовал, как быстро темнеет в залах и как меняются картины при включении ламп накаливания.
По просьбе директора Эрмитажа И. А. Орбели С. И. Вавилов с группой сотрудников ГОИ занялся освещением Нового Эрмитажа. Если в помещениях Старого Эрмитажа, Зимнего дворца и Малого Эрмитажа восстанавливали освещение, сделанное еще до войны, то в Новом Эрмитаже решили делать все заново.
Новые люминесцентные лампы имели непривычную форму и представляли собой длинные, узкие стеклянные трубки. Для создания больших светящихся поверхностей они размещались параллельными рядами. Люминесцентная лампа является ртутной лампой низкого давления. Внутренние стенки трубки покрыты тонким слоем люминесцирующего (светящегося) вещества. При прохождении электрического тока через наполняющие трубку разряженные пары ртути внутри трубки возникает невидимое ультрафиолетовое излучение, которое поглощается люминесцирующим слоем и преобразуется в видимый свет. Состав слоя люминесцирующего вещества подбирается с таким расчетом, чтобы лампа давала излучение того или иного оттенка белого цвета. Люминесцентные лампы по сравнению с лампами накаливания более экономичны и дают свет, подобный дневному. Благодаря этому в вечерние часы живописные полотна воспринимаются почти так же, как днем.