Эрнест Хемингуэй: за фасадом великого мифа

Таким образом, в 1939 году Эрнест и Марта, бывшая лишь его любовницей, поселились в Финка-Вихия, в большом имении в муниципалитете Сан-Франсиско-де-Паула, которое Хемингуэй купил за 12 500 долларов благодаря продаже прав на экранизацию романа «По ком звонит колокол». Марте там так никогда и не понравится, и настоящей хозяйкой усадьбы будет Мэри Уэлш, четвертая жена Эрнеста, с которой они встретились в Лондоне в 1945 году. После войны Эрнест и Марта расстались, и Мэри вступила во владение этой большой колониальной виллой, о которой Хемингуэй говорил, что без нее это место было бы «пустым, как самая пустая из бутылок».

Эта усадьба и Мэри – с ними Эрнест, похоже, наконец-то нашел столь долгожданный домашний очаг. «Иногда люди спрашивают, почему ты живешь на Кубе, – написал он в 1949 году, – и ты им отвечаешь: потому что там тебе нравится. Очень трудно объяснить рассвет на холмах в окрестностях Гаваны, где каждое утро – свежее, включая самые жаркие дни лета. Излишне говорить им, что одна из причин, почему ты живешь там, заключается в том, что ты можешь выращивать своих собственных боевых петухов, тренировать их, проводить бои в любом месте, хотя все это незаконно. Может быть, они не любят петушиные бои. Бесполезно говорить и о странных и удивительных птицах, которые живут на ферме круглый год, или о перелетных птицах, или о перепелах, просто пьющих из бассейна рано утром, или о различных видах ящериц, живущих в соломенной беседке за бассейном, или о восемнадцати видах манго, растущих на длинном склоне, идущем к дому […] Что им говорить о стрелковом клубе, работающем рядом, где организуют соревнования по стрельбе по голубям с крупными денежными ставками. Возможно, они думают, что стрелять по голубям – это плохо. Может быть, они и правы […] Ты мог бы сказать им, что живешь на Кубе, потому что тебе не нужно надевать на ноги ботинки, если только ты не собрался ехать в город, и, подложив бумажку под колокольчик телефонного звонка, тебе не надо отвечать, или потому, что ранним утром здесь работается так хорошо, как нигде в мире. Но это уже профессиональные тайны […] И ты говоришь им, что основной причиной того, что ты живешь на Кубе, является широкая голубая река глубиной от ³/₄ до 1 мили и шириной от 60 до 80 миль, до которой можно добраться за тридцать минут от ворот твоей фермы по живописной сельской местности, и там будет, если река спокойна, лучшая рыбалка из того, что я когда-либо знал»[71].

* * *

Для писателя с «деликатным рабочим механизмом» Финка представляла собой удивительно оживленный дом или, скажем так, живой дом. В дополнение к Мэри и Эрнесту там жил многочисленный и преданный персонал: дворецкий, водитель, три садовника, плотник-алкоголик, отвечавший также за боевых петухов, сентиментальная горничная, пытавшаяся зарезать повара, и, наконец, повар-китаец, который постоянно заявлял гостям, что «сегодня нет ужина», и кончил тем, что получил удар ржавой трубой по голове, чтобы вправить ему мозги. Хемингуэй, похоже, был в восторге от этой атмосферы – в отличие от Мэри, любившей жить немного более организованно, «без прислуги, без посыланий к черту, без всей этой камарильи»[72]. Но, помимо людей, нужно еще перечислить и животных. Кроме боевых петухов Эрнеста, в усадьбе жили несколько коров, Блэк Дог, спаниель (или что-то близкое к этому), привезенный из Айдахо, и примерно тридцать нестерилизованных котов и кошек, которые бесконтрольно плодились, презирая элементарные правила генетики. Помимо немногих привилегированных созданий, которым было разрешено бродить по дому, остальные кошки обитали в башне, которую Мэри специально построила для обеспечения Эрнесту подходящего рабочего места.

В Финке Эрнест продолжал применять метод работы, установленный в Ки-Уэсте: вставая рано, он писал в постели или стоя в своем кабинете до полудня, до того, как жара становилась слишком сильной; затем он перебирался в гостиную, наливал себе первый стакан, потом – второй, читая одну из пяти тысяч книг, имевшихся в доме, или один из многих журналов, на которые он был подписан. Во второй половине дня Эрнест делал несколько кругов в бассейне, рыбачил на «Пилар», стрелял по голубям в клубе «Касадорес дель Серро», посещал петушиные бои или играл в jai-alai[73], а потом заканчивал день во «Флоридите», своем любимом баре.