Эрнст Генри

В этих условиях редакция не считает возможным задерживать опубликование ответа и решила напечатать его как редакционную статью со всеми теми политическими и литературными поправками, которые она считает необходимыми.

Само собой, разумеется, гонорар за Вашу работу будет Вам полностью уплачен.

С уважением

зам. главного редактора

Н. Сергеева».

Если опубликовать материал Эрнста Генри все же не удавалось, старались хотя бы не обидеть автора, понимая, что он живет на гонорары (22 мая 1958 года):

«Семен Николаевич!

Мы пока не будем печатать вашу статью. Гонорар за нее выписан вам как за не пошедшую (пока!). У меня к вам большая просьба: позвоните по телефону К.4.10.43 тов. Обичкину Геннадию Дмитриевичу. Это директор ИМЭЛ. Они сейчас занимаются этим делом и только что получили ту книгу, о которой вы мне говорили. Я обещала своему начальству, что и мы, и вы (как наш автор) поможем ИМЭЛу в этом деле разобраться.

Привет и наилучшие пожелания.

Н. Сергеева».

Служебные отношения с главным редактором переросли в дружеские.

«Дорогой Семен Николаевич!

Вы как будто предчувствовали, что из уикэнда что-то не получится: позавчера ко мне приехала Наташа Домашева, а вчера, когда я вернулась на дачу с работы, оказалось, что она заболела и у нее температура и вообще бог знает что. Я должна отвезти к ней сегодня врача и никого не могу пригласить на субботу, так как не знаю, как с ней обернется дело.

В субботу (завтра) я не приеду на работу по той же причине. Поэтому если у вас будет желание, приезжайте к нам на той неделе. В понедельник можем сговориться. Тем более, что в четверг день моего рождения, и вы можете принять участие в торжестве.

Пожалуйста, извините, что так вышло, но случай — единственный в своем роде. Мы боимся, не тиф ли у нее…

Привет

Н. Сергеева».

Когда я работал в журнале, авторов на внутриредакционные совещания не приглашали, а в те времена еще сохранялись старые традиции:

«Редколлегия „Нового времени“ приглашает товарища Ростовского на совещание редакционного актива для обсуждения вопросов текущей работы редакции.

Докладчики:

Н. Сергеева (общие вопросы — 40 мин.)

В. Бережков (вопросы иностранных редакций — 20 мин.)

В. Загладин (работа аппарата — 15 мин.)

Совещание состоится в пятницу, 16 января, в 16 часов в помещении редакции (ул. Горького, 18б)».

Работали в «Новом времени» серьезные люди. Журнал выходил и на иностранных языках. Заместителем главного редактора по иноизданиям был Валентин Михайлович Бережков. Историческая фигура! Переводчик Сталина и Молотова. Он одинаково хорошо владел и немецким, и английским.

Помню, что дома у Валентина Михайловича Бережкова висело групповое фото, сделанное в Берлине: 24-летний Бережков был переводчиком Молотова, который в ноябре 1940 года вел переговоры с Гитлером.

Счастливо одаренный, с аристократической осанкой и манерами джентльмена, он был предметом всеобщего восхищения. В конце войны поговаривали, что он поедет послом. Вместо этого Бережкова внезапно убрали из Наркомата иностранных дел. Молотов рассказывал:

— Я его на журналистскую работу выпроводил, потому что чекисты доложили, что родители его с немцами в тылу в районе Киева где-то. Может быть, это были слухи, но доложили, я проверять не в состоянии. Я его моментально в журнал «Новое время» — нечего тебе делать у нас. Я ему даже не говорил причину, потому что черт его знает! Секреты, чекисты докладывают, что тут сделаешь! Ну он молодой парнишка.

Родители Бережкова, которые жили в Киеве, оказались в оккупации. Когда Красная армия подошла к городу, они скрылись, потому что Бережкова-старшего перед войной посадили, потом выпустили. Он не стал рисковать и ждать второй встречи с НКВД. Но тогда, в 1944 году, Валентин Михайлович ничего об этом не знал. Он только счел своим долгом сообщить начальству, что родителей в Киеве не нашел.

Молотов сказал:

— Вы поступили правильно, сразу проинформировав меня. С такими вещами тянуть нельзя. При каких обстоятельствах они покинули Киев?

— Мне это неизвестно. Может, их угнали немцы?

— Этого нельзя исключать. Думаю, они найдутся. А вы продолжайте работать.

Но 2 января 1945 года Бережкова срочно вызвал Молотов и сказал, что из докладной записки Берии следует, что его родители сами ушли на Запад вместе с немцами. В этих условиях работа у Молотова стала невозможна.

Бережков вытащил из сейфа все свои бумаги, отдал другому помощнику наркома. Когда он выходил из Спасских ворот, дежурный офицер сказал:

— Приказано отобрать у вас пропуск.