Эротические страницы из жизни Фролова

Хоть ты не развязывай язык, - взмолилась вдруг к нему просящим взглядом жена. Видимо, дошло до нее, чего она сама уже наговорила. Не хватало еще про тот вертеп добавить… Он, впрочем, и сам не собирался сегодня откровенничать. Может, в другой раз. А может и вообще не стоит в такое посвящать. Но и сочинять на ходу он не был готов.

- Она заболела. С сердцем что-то. Это ее муж, Валентин, звонил. Просил заехать, проведать. Я и проведал.

- А муж что, знает?

- Что знает?

- Ну, что ты с ней.

- Очень даже знает. Он сам меня попросил.

- Да ты что? - удивилась она и повернулась к нему лицом, приподнявшись на локоть. - С а м??

- Сам.

- Зачем?

- Давай, я тебе в другой раз об этом расскажу.

- Он что, сам не может? И поэтому пригласил тебя?

- В другой раз. Хорошо?

- Ладно. Только не обмани. Но я пока поняла именно так. Он ее, наверное, очень любит. По-настоящему. Он же не баклажан?

- Нет.

Она намерилась было еще что-то по этому поводу спросить, но Виктор, видя умоляющие Иркины глаза, внезапно нашелся и спросил сам:

- А что это ты сейчас так увлеченно читаешь? Тоже, небось, эротику?

- Нет. Штирнера. "Единственный и его собственность" - так называется.

- Роман?

- Нет, - с великодушной улыбкой снова возразила она, - чистая философия. Философия человека. И всего того, что ему принадлежит.

- И ты в этом что-то волокешь?

- Ну, как тебе сказать… Запутано, конечно. В какой-то замкнутый овал. Но мне очень интересно. Кроме того, Толик мне все потом разъяснит, чего сама не догоню. Он жутко любит разъяснять, говорит - лучшая тренировка ума, очень полезная для освоения разных мыслей и идей. Кстати, тебе Лена проговорилась, куда мы с ней завтра идем?

- Нет.

- К одному библиоману. Ее знакомому. Она у него раньше медицинские книги брала - по поводу вагинизма. Я сама хочу все почитать. Она сегодня с ним созванивалась.

Любое напоминание о дочкиной болезни мгновенно меняло настроение родителей. И они сразу притихли, как бы не зная, о чем дальше говорить. И Светка замолчала, о чем-то задумавшись.

А почему бы не отвести ее к Валентину? Он ведь гинеколог, - вдруг вспомнил Виктор. - Наверняка сталкивался в своей практике с чем-нибудь подобным. Может, он сможет ей чем-то помочь? Почему он сразу об этом не подумал?

Вот почему. Он тут же представил себе, как Валентин лезет пальцами в дочкино влагалище. И даже вздрогнул. Такая вдруг ревность охватила - буквально насквозь всего пронзила. Он и не ожидал от себя такого. Украдкой взглянул на женщин - не поняли ли чего? Нет вроде. Валяются, о своем думают. Впрочем, что ты дергаешься? - поправил он себя. - Можно же и Флоре показать. Или поговорить, - она ведь сексопатолог, еще ближе…

Нарушила затянувшееся молчание снова Светка:

- Вы любиться сегодня будете или как?

- Будем, - ответил отец.

- Ма, ты не обидишься, если я папу спрошу что-то нехорошее?

- Не знаю.

- Если обидишься, дашь по заднице.

- Хорошо.

- Па, а тебе не противно, что мама из-под него - да под тебя?

- Я ее обмыл.

Светка выставила к матери голые ягодицы, но та не шлепнула, а только погладила их. И дочь совсем осмелела:

- А почему вода была розовая?

- Мама добавляет в нее зернышки марганцовки. А откуда ты знаешь, что розовая?

- Я видела. Подглядывала за вами. Целые несколько минут. А вы этого даже не заметили…

И улеглась на спину, глазами в потолок - так, как лежала мама. А потом жалобно спросила:

- А почему ты меня так не обмыл, а?

- А ты хочешь так?

- Да. Очень. Но почему ты сам этого не сделал? Тогда.

Он не знал, что ответить. Как ей объяснить, что ему и в голову не могло прийти такое?

- Для этого особенное настроение нужно. Это… не просто… это… как бы секс… только еще слаще… и интимнее… Особенный… И не всегда получается… Нужно совсем… отвлечься от всего, понимаешь? Я умею это только с мамой. И то не всегда. Редко. Я не уверен, что смогу с тобой.

- Ты ведь маленькую меня обмывал. Мне кажется, что я до сих пор помню те твои руки…

Обмывал… Это же совсем другое, дурочка. Нельзя такого с дочерью. Страшно. Слишком интимна эта связь.

>Можно, папочка. Я уже взрослая. Ты же смог со мной в яську любиться? Смог. И так тоже сможешь. Я же не такая, как все. Я такая, как Лена. Особенная.

>Хорошо, - неуверенно согласился он. - Я попробую.

И метнул на Ирку многозначительный взгляд, от которого та поднялась и ушла в ванную, чтобы подготовить ее именно так, как она готовит для них самих. Я буду осторожен, - ответил он на ее встречный взгляд, оставленный ею в пространстве над их дочерью.

>Разве это страшно? - спросила дочь.

>Нет. Это удивительно.

И она покорно и доверчиво расслабилась в ожидании удивительного…

Он принес ее в ванную, а Ирина уже исчезла, будто и не стало ее в доме, и они оказались совсем одни в квартире, в доме, и дальше - на долгие километры окружившего их густого пространства, очень густого, но такого легкого, каким оно бывает только во сне, в преддверии чего-то необычного и таинственного; и он опустил ее голенькую в теплую воду, и она в ней была легка как лепесток, а он плавными движениями рук заволновал горизонт, разглаживая под ним мягкие и упругие дочкины поверхности…