Эротический и эротизированный перенос

Вместо этого, важно принять во внимание, что (а) библиография по любви в переносе между мужчинами-пациентами и женщинами-аналитиками редка, если вообще существует; (6) возможно, что перенос в этих случаях обладает уникальными характерными чертами, которые должны быть исследованы (Лестер, 1985); (в) развитие обоих видов переноса (отцовского и материнского) у мужчин и женщин пациентов к мужчинам и женщинам аналитикам, утверждал Фенихель (1945), несомненно, но в то же самое время, недостаточно для описания громадного разнообразия объектных отношений, которые могут быть обнаружены во время клинического наблюдения; (г) "реальные" характерные черты аналитика, в данном типе случаев и их сфера распространения в аналитическом опыте должны изучаться более пристально.

Недавно были опубликованы некоторые интересные рассуждения на эту тему: Е.П. Лестер (1985), М.Голдбергер и Д.Эванс (1986), Е.Торрес де Беа (1987) и Е.С.Персон (1988).

2. Я процитировал фрейдовский догмат, что феномен влюбленности возникает, потому что он "вызывается [или провоцируется] аналитической ситуацией". Если мы рассмотрим этот догмат с точки зрения этических пристрастий Фрейда и его предостережений будущим аналитикам, данное утверждение легко интерпретировать. Если, с другой стороны, "вызванное" или "спровоцированное" имеет каузальную значимость — и колебания Фрейда поддерживают эту интерпретацию, — становится необходимо точно определить эти термины. Выраженное комплексным образом это влечет за собой решение вопроса, является ли феномен влюбленности следствием самой аналитической ситуации (причинный смысл) или же влюбленность проистекает из внутреннего объектного мира пациентки и просто выдвигается на первый план в анализе. Ясно, что принятие той или иной позиции касается не только любви в переносе, но всего феномена переноса. Несомненно, что Фрейд считал перенос постоянным психологическим феноменом, независимым от психоаналитической терапии и очевидным во многих обстоятельствах повседневной жизни.

Тем не менее, Мэкэлпайн (1950) подчеркивал, что у пациентов есть "готовность" к переносу, которая трансформируется вследствие аналитической ситуации в "реакции переноса". Мышление Д.Лагаша (1957) идет в том же самом направлении и иллюстрирует роль, играемую принципом воздержания в "стимулировании" регрессии и "реакций переноса" пациента(ки). Рассуждая об опасности, имплицитно присутствующей в концепции "вызывания" переноса — то есть, вызывания переноса силой внушения (которая не обязательно является результатом явно выраженного активного соблазнения со стороны аналитика, но может быть в гораздо большей мере следствием бессознательных манипуляций) — Лапланш (1987) высказывает гипотезу, что аналитическое лечение, в силу некоторых своих характерных черт и правил, "влечет за собой разновидность структурного воспроизведения условий сексуального пробуждения" (161). Поэтому он соглашается с Лагашем относительно защитного аспекта определенных фрейдовских формулировок по поводу переноса, и считает перенос продуктом аналитической ситуации, хотя его теоретические аргументы отличаются от аргументов Лагаша и Мэкэлпайна.

Все же, с этой точки зрения, представляется невозможным в полной мере объяснить наличие крайне эротизированного психотического или парапсихотического переноса, который возникает в анализе, иногда с самой первой сессии.

Предостережение Фрейда также служит высвечиванию того факта, что особое качество объектной любви аналитика во многом неадекватно, что согласуется с его объяснениями относительно роли нарциссизма (1914) в составе либидо. В действительности то, что он мог говорить о переносе, а не о переносах, указывает на то, что Фрейд понял либидинальную природу переноса. Стоит процитировать ясно выраженное прояснение этого момента в работе Фрейда "О нарциссизме. Введение":

"Он [невротик] ищет тогда возврата к нарциссизму от своего расточительного израсходования либидо на объекты, избирая себе по нарциссическому типу сексуальный идеал, который обладает недосягаемыми для него, невротика, качествами. Это и есть излечение через любовь, которое он обычно предпочитает аналитическому. Он и не верит в другой механизм исцеления, с ожиданием именно такого исцеления он большей частью приступает к лечению и связывает это ожидание с личностью лечащего его врача"[57].

Из этого следует, что неспособность любить и ожидание получения любви, которые пациент приносит с собой в качестве терапевтического плана, разрешаются через "любовь", но ту, которую мы называем любовью в переносе. Эта субституция[58] между эго и объектом (от любовника(цы) к любимому(ой) и наоборот) была хорошо проиллюстрирована Лаканом (1991).