Есенин: Обещая встречу впереди

Мы видим: революция и христианство в есенинском случае соединились не в феврале 1917-го, а несколькими годами раньше.

В стихотворении 1916 года «Синее небо, цветная дуга…» он пишет:

…Край мой! Любимая Русь и Мордва!

Притчею мглы ты, как прежде, жива.

Нежно под трепетом ангельских крыл

Звонят кресты безымянных могил…

«Любимая Русь» жива «притчею мглы», то есть лежит во зле — это первое противоречие.

Люблю, невзирая на мглу её.

Вместе с тем над нею трепещут ангельские крылья. Но в следующей же строке являются кресты «безымянных могил» — и это второе противоречие: хранимая ангелами Русь даже мёртвых своих не в состоянии запомнить по именам!

Следуем за поэтом дальше:

…Многих ты, родина, ликом своим

Жгла и томила по шахтам сырым.

Много мечтает их, сильных и злых,

Выкусить ягоды персей твоих…

Снова, казалось бы, противоречие! У Руси — лик: Русь — икона. Но святая Русь мучает своих детей на каторжных работах. И эти дети (продолжается тема «измять и взять») мечтают совершить над ней насилие — «выкусить ягоды персей».

Но и она в долгу не останется:

…Только я верю: не выжить тому,

Кто разлюбил твой острог и тюрьму…

Вечная правда и гомон лесов

Радуют душу под звон кандалов.

Немногим позже, накануне Февральской революции, Есенин пишет стихи великим княжнам, предсказывая их смерть.

Все умрут: и они, и разлюбившие острог, и сама Русь.

И при этом есть и «вечная правда», и радость.

Не ловите поэта за руку — он не скрывается.

Он — природа. В природе ежедневно всё погибает и воскресает.

* * *

Филология советского времени, поместившая Есенина в свои святцы наряду с Блоком и Маяковским, имела на то более чем веские основания.

По объёму (но не по количеству наименований) ничего сопоставимого с разделом «советский Есенин» в его наследии нет. При подсчёте строк «революционный» цикл оказывается многократно больше «крестьянского», «кабацкого» или «персидского».

Советская власть была его личной и огромной ставкой.

Проиграл он от этого или выиграл — вопрос спорный; но ставка в любом случае была, и ответственность за неё он пронёс через всю жизнь.

Поздние попытки представить создание Есениным этих текстов чуть ли не случайностью, «вынужденной мерой» — забавные манипуляции, очень легко опровергаемые.

Советским поэтом Есенин был не в меньшей, а в большей степени, чем поздний Пушкин — монархистом.

Другой вопрос, что он был совсем не только советским поэтом; эту тему мы обсудим ниже.

Есенин принял революцию вовсе не из конъюнктурных соображений, как опять же иногда предполагают, но готовил себя к этому событию, призывал и предсказывал его.

Говоря о своде «советских» текстов Есенина, мы даже не берём во внимание те, что написаны в промежуток между Февралём и Октябрём. Хотя Есенин, признаться, до какой-то поры не очень разделял Февраль и Октябрь и видел во второй революции не противостояние первой, а её продолжение.

Тем не менее смотрим и спокойно подсчитываем, оставив эмоции в стороне.

В конце 1917 года, в ответ на Октябрьскую революцию, Есенин пишет стихотворение «О верю, верю, счастье есть!..», опубликованное уже в 1918-м:

…Звени, звени, златая Русь,

Волнуйся, неуёмный ветер!

Блажен, кто радостью отметил

Твою пастушескую грусть.

Звени, звени, златая Русь.

Люблю я ропот буйных вод

И на волне звезды сиянье.

Благословенное страданье,

Благословляющий народ.

Люблю я ропот буйных вод.

В октябре 1917 года написана революционная, религиозная «маленькая поэма» «Пришествие»:

…Холмы поют о чуде,

Про рай звенит песок.

О верю, верю — будет

Телиться твой восток!..

В ноябре 1917 года написана революционная, религиозная «маленькая поэма» «Преображение»:

…Ей, россияне!

Ловцы вселенной,

Неводом зари зачерпнувшие небо, —

Трубите в трубы.

Под плугом бури

Ревёт земля.

Рушит скалы златоклыкий

Омеж.

Новый сеятель

Бредёт по полям,

Новые зёрна

Бросает в борозды.

Светлый гость в колымаге к вам

Едет…

В первой половине 1918 года пишет «Инонию»:

…Лай колоколов над Русью грозный —

Это плачут стены Кремля.

Ныне на пики звёздные

Вздыбливаю тебя, земля!..

Следом, в том же году, сочиняет «маленькую поэму» «Иорданская голубица»:

…Братья-миряне,

Вот моя песнь.

Слышу в тумане я

Светлую весть…

Затем, тоже в 1918-м, появился яростно антибелогвардейский «Небесный барабанщик»:

…Листьями звёзды льются

В реки на наших полях.

Да здравствует революция

На земле и на небесах!..

В начале 1919-го, зимой, написана «маленькая поэма» «Пантократор»: про красного коня, который должен вывезти шар земной на колею иную.

В коротких стихах того же года Есенин резко сменит поэтическую манеру:

В час, когда ночь воткнёт

Луну на чёрный палец, —

Ах, о ком? Ах, кому поёт

Про любовь соловей-мерзавец?

Разве можно теперь любить,

Когда в сердце стирают зверя?

Мы идём, мы идём продолбить

Новые двери…^[77]

Здесь мотив революционного переустройства сливается с пафосом переустройства поэтического, имажинистского («продолбить новые двери»).

* * *

Для позднейшего литературоведения характерен один и тот же нехитрый трюк.