Есенин в быту

Из заявления случайного свидетеля М. П. Пуговкина: «Я заметил стоящего гражданина в нетрезвом виде, какового два гражданина били, причём один из них схватил его за рукав, а другой за воротник, сдёрнув с него пальто. Он же стал от них отрываться. За что они его били, мне неизвестно, и что между ними до этого произошло – мне тоже неизвестно».

Один из братьев, М. В. Нейман, показал в 15-м отделении милиции, куда всех привезли, следующее:

«Сего числа, идя со своим братом по Малой Бронной улице по направлению к Тверскому бульвару, я увидел стоявшего возле извозчика гражданина в нетрезвом состоянии. Пройдя мимо этого гражданина, он же с оскорбительными словами по нашему адресу сказал: „Жиды“. Тогда я ему сказал: „Если вы пьяны, то идите домой“. Он же стал ко мне приставать, я оттолкнул его от себя, после этого он вторично кинулся на меня и ударил по лицу, на что я вторично оттолкнул его от себя. Подоспевшим милиционером таковой был доставлен в комендатуру МУРа».

К счастью для Сергея Александровича, он был в этот день с сестрой Катей, которая показала:

«Сего числа брат мой в нетрезвом виде ехал домой на извозчике, он на одном, а я на другом, рядом с ним. Около Тверского бульвара извозчик перевернулся, и брат мой выпал на мостовую. Извозчик стал поджидать его, а брат не желал ехать, пошёл пешком, качаясь, и нечаянно задел двух проходящих граждан, те обозвали его пьяным, он же повернулся и в ответ им сказал:

– Жидовская морда.

Те разозлились и толкнули его. Брат мой стал обороняться, и между ними завязалась драка, но подоспевшим милиционером все были доставлены в отделение».

Братья оказались сотрудниками ГПУ, и их тут же отпустили, а Есенина отправили в психиатрическую клинику 1-го МГУ. 24 марта профессор П. Б. Ганнушкин дал следующее заключение о состоянии здоровья Сергея Александровича:

«С. А. Есенин. 28 лет. Страдает тяжёлым нервно-психическим заболеванием, выражающимся в тяжёлых приступах расстройства настроения и в навязчивых мыслях и влечениях. Означенное заболевание делает гражданина Есенина не отдающим себе отчёта в совершаемых им поступках».

Но если человек не понимает (к счастью пока временами), что он делает, то какой смысл возбуждать против него уголовное дело? Более того, вскоре после этого инцидента все отделения милиции Москвы получили приказ доставлять Есенина в участок для вытрезвления и отпускать, не давая ему дальнейшего хода.

Этот гуманный акт властей предержащих, связанный с бедой, с несчастьем поэта, есеноведы пытаются объяснить высокими материями. «Конечно, приказ был отдан не из любви к Есенину и не в заботах о судьбе русских писателей, а из соображений престижа: не хотели подчёркивать и официально признавать, „расхождения“ между „рабоче-крестьянской“ властью и поэтом, имевшим репутацию крестьянского»[95].

«Премьера» в Малом театре. Через две недели после конфликта с братьями Нейман Сергей Александрович чудил уже в Малом театре. В 26-м отделении милиции он так объяснял свои подвиги в царстве Терпсихоры:

– Я попал в театр с пропуском за кулисы. Потом, желая выйти, заблудился и попал не в ту дверь. В театре я не дебоширил, но, когда меня хотели взять под руки, я толкнул лишь лиц. Один упал и разбил себе нос. Виновным в появлении в нетрезвом виде в общественном месте себя признаю, в скандале нет.

Актриса Щербиновская объяснила, как поэт оказался в месте, не предназначенном для посторонних:

– В этот день я дала гражданину Есенину пропуск за кулисы, чтобы передать ему контрамарку на спектакль. Есенин пришёл в нетрезвом виде. Во избежание недоразумений я предупредила администрацию, а сама ушла на сцену.

О дальнейшем рассказал артист А. И. Истомин:

– Во время спектакля «Недоросль» я увидел бегущего мужчину, одетого в пальто и в галошах по направлению к павильону на сцене, в то время как действие спектакля уже началось и занавес был уже поднят. Я не знал, в чём дело, и тут же схватил неизвестного мне гражданина за воротник пальто, так как таковой, уже схватившись за дверь, выходящую на сцену, хотел вбежать. Увёл его в курительную комнату, где уже узнал, что это был гр-н Есенин.

Служащий В. М. Кузьмичёв добавил к показаниям артиста:

– Я шёл в курилку артистов, по дороге встретился с неизвестным, который ударил меня в грудь, продолжая бежать к павильону. Суфлёр Дарьяльский кричал: «Держи его, держи!» Я бросился за неизвестным и с подоспевшим Дарьяльским задержал его.

Другой служащий, Богачёв, показал:

– Я шёл от тов. Нерова и около железной двери, ведущей на сцену, догнал двух неизвестных, из которых один оказался впоследствии гр. Есенин. Я остановился, дав им дорогу, в это время Есенин размахнулся и ударил меня по носу. От полученного удара я упал и ударился о стену, а очнулся уже на лестнице. После полученного удара я три дня чувствовал боль в голове.

В этот день дежурным по Малому театру был милицейский надзиратель 26-го отделения милиции Белоусов, который так суммировал свидетельские показания: