Еще кусочек! Как взять под контроль зверский аппетит и перестать постоянно думать о том, что пожевать

Переходными называют эмоции, с которыми мы сталкиваемся, когда переключаемся с какого-то одного вида активности на другой.

Например, когда заканчивается совещание и мы садимся в машину или подходит к концу какая-то передача по телевизору и мы идем на кухню. Когда меняется вид деятельности, меняется и степень возбуждения.

«Есть ли какие-то свидетельства в пользу того, что еда действительно улучшает самочувствие?» – спросил я у Ломы Флауэрс, психотерапевта из Сан-Франциско.

«Разумеется, – сказала она. – Людям действительно становится лучше, когда они съедят желаемый продукт [14]. Они едят, чтобы справиться с чувством тревоги, и тревога действительно проходит. Еда на самом деле ничем не хуже валиума в этом плане». К сожалению, эффект этот мимолетен.

Когда мы усваиваем, что тот или иной стимул приносит наслаждение, это знание движет нашим желанием, вызывая у нас еще большее возбуждение. Наше внимание фокусируется на объекте наших желаний – все остальное перестает нас интересовать. Предвкушение приятных ощущений приводит к еще большему усилению желания.

Не понимаем мы одного: когда мы «заедаем» свои проблемы, эта еда оставляет свой след в нашем мозге, снова и снова пробуждая в нас желание ее заполучить.

В западне

Стимулы, эффект запала и эмоциональные триггеры в общем и целом управляют перееданием по одним и тем же принципам – они активируют «призраки» нашего сознания. Эти «призраки» олицетворяют собой сенсорные и эмоциональные ассоциации с пищей, которые отложились в нашей памяти. Ожидания – или, как их называет Марк Гольдман, заместитель директора национального исследовательского института проблем алкоголизма, «извлеченные из памяти следы» – наделяют эти «призраки» жизнью [1].

Когда мы ожидаем, что еда принесет нам удовольствие (положительное подкрепление) либо снимет какой-то дискомфорт (негативное подкрепление), это ожидание увеличивает ценность вознаграждения. Ожидание удовольствия мотивирует нас к этому удовольствию стремиться.

«Ожидание чрезвычайно эффективно усиливает первичное подкрепление, – говорит Джордж Куб. – Если последовательность наших действий в присутствие стимула уже прописана и сохранена в нашем мозге, то ожидание помогает контролировать процесс принятия решений в перерывах между этими действиями» [2].

Мы едим, чтобы добиться желаемого эмоционального эффекта.

Вера в то, что еда принесет приятные ощущения, еще больше усиливает желание ее заполучить [3]. В этот момент между желанием еды и уверенностью в ее необходимости существует очень тонкая грань.

«Если чаще всего еда помогает избавиться от плохого настроения, то со временем это когнитивное воспоминание становится преобладающим стимулом», – говорит Грегори Смит с кафедры психологии Кентуккийского университета [4]. Усвоив связь между поеданием пищи и желаемым результатом, мы начинаем для достижения этого результата действовать уже на автомате.

Так, например, я полагаю, что шоколадный батончик «Милки Вей» улучшит мое самочувствие, потому что он уже делал это ранее. Это ожидание движет моими действиями. Я оказываюсь вовлечен в порочный круг, в котором удовлетворение желания способствует еще большему его усилению. Условно-рефлекторное переедание набирает силу.

Еда, приносящая удовольствие, влияет на нас по-разному. Многим людям еда нравится, многие ее хотят, однако лишь у некоторых из нас в голове рождаются подробные мысли про эту еду, мало кто становится на ней помешан. Чтобы понять, почему одни люди в большей мере подвержены влиянию еды, чем другие, нам необходимо более подробно этот вопрос изучить, однако одно можно сказать наверняка уже сейчас: из-за того, что эти несчастные люди все больше и больше внимания уделяют конечному вознаграждению, у них развивается самое настоящее помешательство.

«Нет ничего плохого в мыслях о пирожном со сливочным кремом при условии, что эти мысли никак не мешают выполнению повседневных дел, – сказал Дэвид Кавана. – Помешательство начинается тогда, когда эти мысли становятся нежеланными» [5].

Когда человек не может отделаться от навязчивых мыслей о пирожном со сливочным кремом, то он задумывается: «Что означают все эти мысли? Они означают, что я слабовольный человек, что я неспособен придерживаться диеты».

Так в мозге рождается конфликт, который делает человека несчастным, и он приходит к ироничному заключению, что только пирожное и способно принести ему облегчение. Он думает: «Мне очень паршиво, но если я съем это пирожное, то мне сразу же полегчает».

Этот конфликт нарастает по мере того, как мы пытаемся выкинуть пирожное со сливочным кремом из головы. Возникает так называемая «проблема белого медведя»: когда пытаешься не думать о белом медведе, то только о нем и думаешь. Научная литература говорит, что успешно подавлять мысли можно лишь ограниченное время. Как только мы говорим себе «лучше бы мне стараться избегать этой мысли», то тут же заостряем на ней внимание. «Попытка подавления мысли только делает ее более яркой», – говорит Кавана.