Еще один шанс

— Это не плохо, — окончательно запутал меня Боуер. — Ты что, и заклятия забыла?

— Все, Дамиан, абсолютно все. Представь, что я свалилась с Луны и об окружающем мире ничего не знаю. Так что с этим заклятием?

Парень задумался, словно пытаясь уложить в голове мое состояние. А затем вздохнул:

— Что ж… Если ты не в курсе, магические способности наследуются только, если оба родителя — маги. Поэтому среди нас распространены браки по расчету. И вот, чтобы сделать такие браки счастливыми, было разработано заклятие вечной страсти. Оно заставляет объект заклинания полюбить заклинающего. И семейные пары используют его друг на друге после свадьбы. После чего живут долго и счастливо.

— Хм… какое-то спорное решение, — пробормотала я.

Любовь по принуждению — звучит как-то не очень. Но, с другой стороны, если люди вынуждены жить семьей в любом случае, лучше уж любить друг друга. Пусть даже благодаря заклинанию.

И все равно… что-то есть в этом гаденькое.

— Это работает, — возразил Дамиан.

— Так… его нельзя применять до свадьбы, или что? — я все еще не видела трагедии.

Мне почему-то казалось, что любое заклинание можно снять, так что проступок Риссы не виделся мне чем-то ужасным.

— Можно и до свадьбы, — вздохнул Боуер. — Но это должно быть с согласия и взаимным. А ты… влюбила в себя человека, чтобы поиздеваться над ним.

Я похлопала ресницами, осмысливая услышанное. Эм… а я-то полагала Риссу несчастной девочкой, третируемой родителями. А она над людьми издевалась, как выясняется.

— Каким образом поиздеваться? — я нахмурилась.

— Он влюбился в тебя и был готов ради тебя на что угодно. И ты этим вовсю пользовалась. Он даже защищал тебя, когда все открылось…

— Отказывался снять заклинание? — предположила я.

— В смысле — снять? — удивился Боуер. — Заклятие вечной страсти нельзя снять, оно вечное. Рассеивается только после смерти заклинателя.

Неожиданно. И неприятно. Где-то есть мальчик, безнадежно в меня влюбленный?

— Ну и почему мы с ним до сих пор не женаты тогда? — спросила я.

Логично же. Если мальчик был заколдован мной против своей воли без возможности расколдоваться, то и меня не должны были спрашивать, применяя на мне такое же заклинание. И здравствуй, новая счастливая семья.

Только я никакой любви не чувствую ни к кому. Погиб в самолете?

— Ты что, он же простолюдин, — махнул рукой Боуер. — А ты маг, и тебе нужно продолжать род, поэтому тебя и не казнили.

— А могли казнить? — поразилась я.

— Использование этого заклинания против воли карается смертью, потому что аристократы не хотят бояться за свою свободу.

— Я же говорю, сомнительное решение, — фыркнула я.

Конечно, когда ты под заклятием, свобода уже не так маняща, как объект страсти, но я могу понять стремление выбрать этот объект по собственной воле.

— Все знают о последствиях. Будь он магом, а ты — не единственной наследницей высшей аристократической семьи, ты бы так легко не отделалась.

— Так чем я отделалась? — заинтересовалась я.

— Фактически ты стала нежелательной невестой. Заклятие можно использовать только один раз, а значит, ты больше не сможешь заставить никого полюбить себя. Счастливым брак с тобой не будет. Поэтому, скорее всего, как только у тебя появится брат или сестра, тебя сошлют на окраины, и максимум, на что ты можешь рассчитывать — дать кому-то наследника, воспитывать которого тебе не доверят.

Это что еще за суррогатное материнство такое? И вообще.

— Ты ведь понимаешь, что твои слова звучат оскорбительно, Боуер? — вкрадчиво осведомилась я.

— А? Что? — он искренне изумился. — Почему?

— Даже не понимаешь, — я покачала головой. — Фактически ты мне в лицо заявляешь, что меня невозможно полюбить без заклинания, и я не способна сделать мужчину счастливым.

Я не была оскорблена. В конце концов, я никогда не видела замужество целью жизни и при этом умела привлекать мужчин — когда у меня еще было на это время. Но я хотела щелкнуть по носу заносчивого мальчишку, преподнесшего мне свое предложение, абсолютно не нужное, как величайший дар. И даже жертву со своей стороны.

Мальчик, ты серьезно? Ждешь от меня слез благодарности? Приди в себя, малыш.

Боуер, кажется, осознал свой промах и смутился. Похоже, и впрямь не хотел обидеть.

— Извини. Это и впрямь прозвучало грубо, — почти раскаялся он. — Просто… с твоим характером сложно представить, что кто-то тобой увлечется.

— А что не так с моим характером? — я удивилась. — Говори, я не обижусь.

Боуер ответил после недолгого колебания:

— Ты высокомерная. Злая. Нетерпимая. Требовательная. Капризная. Глупая. Самовлюбленная…

Я кивнула. В общем, обычная девочка-мажорка.

— Беспомощная, — напомнила я и добавила: — Была.

— Что? — опешил он.

— Я же память потеряла, — в очередной раз сказала я. — Это не могло на меня не подействовать. Честно, Боуер, та девушка, которую ты описал — стала бы тебя спасать?

— Н… нет, — признал он после короткой заминки.

— И потом. Я для чего тебе жизнь спасала — чтобы ты ее положил на алтарь благодарности?

— В каком смысле?