Еще один шпион

Леший остановился, глянул наверх. Застучали торопливые шаги по лестнице. Полина Герасимова в черных траурных одеждах – джинсы, кожаная куртка, черные кружева торчат из рукавов, ну ангел смерти прямо! – спускалась к нему со своих заоблачных высот. Спустилась. Остановилась, переводя дыхание. На выдохе словно шепчет что-то, проговаривает. Интересная такая привычка.

– Я вас провожу.

– Меня не надо провожать, – сказал Леший.

– Мне надо кое-что сказать вам. Это важно.

– А для мамы это не важно?

– Я не хотела ее расстраивать.

Леший выругался про себя. Достал из кармана визитку, сунул ей в руку.

– Позвонишь завтра, придешь в офис.

– Это на Лубянку, что ли?

– А что? Лучше сразу в «Матросскую Тишину»?

– Нет. Дело в том, что я никакой там не диггер-гот. Мне это неинтересно. Просто подружилась с этими мальчишками... Смешные такие. Сами даже не понимают, какие они смешные... – Она пожала плечами, нахмурилась. – Только они не понимают, с чем они играют.

– Что ты имеешь в виду?

Она зябко поежилась, посмотрела Лешему в лицо и улыбнулась – открыто так, бесхитростно, словно сообщила ему что-то о себе важное, чего не могла сказать словами. Леший с опозданием заметил, как его лицо расплывается в ответной дурацкой улыбочке.

– А меня Пулей все зовут, – неожиданно объявила она. – Вы на машине? Пойдемте в машину. Здесь неудобно разговаривать.

И вот он уже открывает с брелока своего «опеля», распахивает перед ней переднюю пассажирскую дверцу – все как в тумане, они все еще улыбаются друг другу, какое-то наваждение, честное слово, – они садятся и мирно беседуют. Вернее, это она говорит, говорит, но все это совершенно не относится к делу, за которым он сюда пришел, а в глазах у нее Леший обнаружил какое-то странное явление, что-то вроде солнечной короны, только не огненно-белой, как ей положено быть, а – черной, и оттуда отрываются и разлетаются в стороны крохотные черные протуберанцы...

– Что? – переспросил он.

– Так вы и есть тот самый, говорю? Который в темноте видит и который был в тайном городе под землей? Вы – тот самый Леший?

Он сразу перестал улыбаться. Наваждение прошло.

– Черт. Вы что, сговорились сегодня все?

– Так Рыба ведь мне звонил!.. Сказал, что Леший идет, чтобы я уходила из дома. И положил трубку. Я не поняла, о каком Лешем речь, я ведь слышала все эти байки – и в «Козере», и так... На улице, в институте. Но честное слово, была уверена, что на самом деле такого человека просто не существует. Персонаж городской мифологии. Ну и решила подождать, увидеть своими глазами. Узнать. Вы извините, конечно, что я так вот назойливо все это выспрашиваю...

– Ничего, – сухо сказал Леший и завел двигатель. – У тебя все? Это и было то самое страшно важное дело?

Она подумала.

– Нет. Я просто...

И замолчала, напряженно уставившись в ветровое стекло. Леший заметил две или три тени в жидком свете лампы над дверью парадного. Кто-то переговаривался по домофону. Леший посмотрел на Пулю. Она сидела прямо, тихонько теребила свои кружева.

– Ладно, я пойду, наверное, – сказала она не совсем уверенно.

– Это к тебе пришли? – он кивнул на улицу.

Переговоры по домофону закончились, но компания у подъезда никуда не уходила. Ему даже показалось, что они как-то заинтересовались его машиной. Или ее содержимым. Подозрительная какая-то компания. Леший подумал и сказал:

– Ладно. Ты меня проводила, теперь я тебя буду провожать. Вежливость за вежливость, так?

– С моей стороны это была не вежливость, – сказала она.

– Тем более, – невпопад ответил Леший. – Пошли.

Он выключил двигатель, застегнул куртку. Тех, у подъезда, было трое, теперь он это ясно увидел. Они быстро направились к машине. Двое остановились у водительской двери, блокируя выход, третий подошел справа, дернул пассажирскую дверь, открыл и, отступив на шаг, нетерпеливо хлопнул в ладоши.

– Опять грустный, да? Виходи, зачем туда сель? – скороговоркой проговорил он, коверкая русские слова. – Такой красивый, такой глупий! Выходи, епмать! Быстро-быстро пошель!

Он наклонился и буквально выдернул вскрикнувшую Пулю из салона.

От этого мягкого, растянутого говора, от этого знакомого до тошноты акцента, от этой беспредельной наглой уверенности Лешего переклинило. Он резко распахнул дверь, ударив в лоб скалящуюся через стекло рожу, выскочил наружу, пугающе крикнул:

– Милиция! На землю!

Но дожидаться выполнения команды не стал. Ребром ладони под кадык любопытному весельчаку с кастетом на правой руке, тот мягко хрюкнул, оторвал левую ладонь от лба и рухнул на колени. Первый готов. Без разворота, плавно продолжая движение, Леший выбил нож из занесенной руки, локоть – в скулу, колено – в пах. За загривок, лицом в асфальт – в капот было бы вернее, но кузовщина дорогая, пожалел. Второй готов. Обежав машину, Леший оказался рядом с третьим, который успел отшвырнуть Пулю и рукой нырнул в карман. «Ствол», – безошибочно подумал Леший, сильным ударом сшиб его на землю, подмял под себя, молотил головой в лицо, искал на ощупь вооруженную руку и орал:

– Брось, иначе сдохнешь!