Еще один шпион

Пару месяцев болтались они между Шамхалом и Моздоком, заработали неплохо, в разы больше, чем по военному содержанию. Кадавр этот, взводный, раньше вредный был, как целый уксусный завод. А сейчас присмотрелся – ничего парень, сдвинутый только немного, как все, кто здесь войну воевал. Короче, поболтались они так, а тут приказ – готовиться к передислокации в постоянное место службы.

Стали готовиться. Кадавр тоже москвич, ехать им вместе. Собирались было на поезде, хотя на пассажирские постоянно нападали. Да доехали бы, конечно, это ведь не Ярышмарды, в конце концов. Но тут Леха узнал, что в Армавир направляется одна из последних колонн, мотострелковый полк и собровцы ростовские. Решили ехать с ними, так веселее. Ну и безопаснее, коль на то пошло. Договорились, подсели в «Урал» к дембелям-срочникам, поехали. В Гунюшках надо было еще пару-тройку выздоравливающих забрать из МСБ и пристегнуть к колонне две машины с продовольствием из эвакуируемого военного склада. А там – пиво и спирт в основном, ну и тушенки ящиков восемь на закуску.

Основная колонна не стала дожидаться, пока закончится погрузка, вперед ушла. Остались два БМП и четыре грузовика, включая «Урал», где сидели Леха с Кадавром (взводный никогда не упускал случая поживиться нахаляву), а встретиться они должны были в 1900 в районе села Чурой перед самым перевалом. Весело ехали. Там, среди выздоравливающих, два парня было, дембеля из Тулы, у одного фамилия Пострадалов, у другого – Кирдыч, оба с контузией. Но анекдоты травили так, что «Урал» приседал и раскачивался.

А потом... Первый же снаряд ПТУРСа попал в их машину. Со склона били, из леса. Наводчик «духовский» ошибся, видно, они рассчитывали БМП подбить, который во главе колонны, а попали в кабину «Урала». Половину людей в машине выкосило сразу, Леху на обочину швырнуло. Как достали они все-таки и первый БМП, и замыкающий, как разнесли третий «Урал» с продовольствием – этого он не видел. Взводный вынес его на себе в кусты, в «зеленку», там он и пришел в себя. Поливают сверху, со склона, и рядом где-то, с обочины, поливают тоже. Все горит, спирт и бензин взрываются, грохот, ничего не понять. Кругом трупы, наши трупы. Но где трупы, там и оружие. Ползком, ползком, разжились двумя «калашами», Леха даже «винторез» новенький нашел, только патронов к нему кот наплакал. И все равно, что делать – непонятно. Сколько «духов» этих – неизвестно, только отрабатывают по каждой цели они так плотно, что можно предположить самое худшее. Связи нет. Колонна километрах в двадцати-тридцати где-то, «вертушек», естественно, ни одной. Даже если они как-то узнают, что тут засада, все равно на помощь придут нескоро.

Подумали, решили искать своих, кто жив остался, укрыться и отстреливаться, сколько можно. Уходить все равно некуда – чужая земля. Наметили несколько точек, где, предположительно, могли засесть наши. Кадавр ползает от куста к кусту, Леха прикрывает. «Винторез» показал себя хорошо, шестерых «духов» Леха разглядел в «зеленке» и шестерых снял. Подобрали Кирдыча раненого, он сказал им, что во втором «Урале» везли несколько крупнокалиберных «Кордов» в сборе и полный боекомплект к ним. Только как к нему подобраться, к «Уралу» этому, непонятно, нужны еще люди для прикрытия. Стали шарить по кустам дальше. И вот тут им не повезло – набрели на «духов», шестеро или семеро их было в той ложбине. Кадавр успел дать очередь, Леха тоже выстрелил, не целясь. Но это было последнее, что он запомнил из того боя.

...Везли их связанными, в пикапе, по горной какой-то тропе, везли быстро. Приехали на лужайку какую-то, что-то вроде плато. Землянки, цистерны, несколько японских грузовичков на высоких шасси, палатки военные, над ними антенны спутниковые торчат. База настоящая.

Было их в кузове четверо – Леха, Кадавр, Кирдыч тот раненый и еще один, с обгоревшим лицом. Он в дороге, видно, умер, застыл уже. Выкинули их на траву, Леха только сейчас заметил, что у него правая голень вздулась как полено и огнем горит – то ли сломана, то ли вывихнута, но не знает когда. Может, сразу, когда из «Урала» выкинуло, хотя он ползал ведь еще, отстреливался, ничего не замечал. А может, потом, в ложбине...

Выбежали «бородатые» из палаток, человек тридцать, вой подняли. Кадавра сразу как-то наметили в качестве жертвы, непонятно почему. Достал он их, что ли. Уксусный завод в нем проснулся, наверное. Раздели его догола, избивали сначала, потом ножи метали. И все это снимали на камеру. Кадавр всех их нах посылал, орал, пока злость была и силы. Но недолго. Потом его на траву повалили, и один «дух» в черном комбезе – он у них главный был, больше всех хавальник открывал (как оказалось потом, сам Эчиг-Амир, Амир Железный), – он штык-ножом взводного вспорол от паха до самой груди, как барана разделал. Завизжали все, будто их режут, а не взводного... И оставили его так умирать под дождем. А Леху вместе с дембелем на колени поставили и к «кенгурятнику» пикапа привязали – чтобы слышали и видели. Вроде почетного караула.