Еще одна темная половина

Кучи мусора вдоль дорог, развалы с огромными дурианами, которые разделывают тут же, маленькие кафешки, откуда пахнет острым и пряным, благовония, курящиеся в маленьких святилищах — сложно было отделить запахи друг от друга и понять, что именно нравится, а что отвращает. Слишком они переплетались и становились почти зримыми, настолько были сильны. Клубки проводов на столбах, сонгтэо — местные маршрутки, забитые туристами, ливневые стоки, откуда пахнет морем, грязные кошки — постепенно я перестраивалась и переставала видеть это все грязным и неопрятным, а начинала принимать как новую точку отсчета. Здесь так. Здесь не бывает чистого белого снега, с которым можно сравнивать свою жизнь и ощущать всю ее грязь. Здесь другие точки отсчета.

После того, как я провела пятнадцать минут в магазине, где работали последователи Люция, выкрутившие кондиционеры, кажется, на минусовую температуру, я стала иначе воспринимать и жару. Я окунулась в горячий воздух как в расслабляющую ванну, и переосмыслила свои воспоминания о солнце Камбоджи. Может быть, оно было и ничего. Здесь солнце расслабляло, размягчало мою вечную настороженность. Моя броня от всего мира таяла, как будто она была из очень крепкого вечного льда, который сдался только тропическому солнцу и заразительной расслабленности, которой щедро делились местные жители.

Я согласилась попробовать том ям в крошечной забегаловке с пластиковыми столами, приняла в дар нарезанный манго с клейким рисом и поймала брошенный мне с машины питьевой кокос с трубочкой. Никто из этих людей не хотел от меня никаких денег — все-таки «обучение» Люция сработало, причем надолго.

Моя кожа становилась такой же золотистой и мягкой, как у тайцев, хотя я забыла крем от солнца. Если это тоже был побочный эффект тьмы внутри, он мне нравился.

В темноту город ожил и засверкал как луна-парк. В заливе над морем взрывались фейерверки, на маленьких площадях открывались ночные рынки, подсвеченные теплыми желтыми лампами, в барах звучала разномастная музыка и в такт ей менялась подсветка — от розовой до густо-синей.

Вот теперь я готова была прогуляться до Walking Street, известного гнезда разврата и порока. Не уверена, что меня там могли чем-то удивить или шокировать…

…но у них получилось.

Улица пахла марихуаной, рыбным соусом и сексом. У входов на узкие лесенки, ведущие в ночные клубы так явно оформленные как бордели, что сомнений, кажется, не оставалось, стояли стайки почти голых девиц, демонстрирующих себя прохожим. В барах с одиноким коктейлем сидели менее молодые и свежие, но и для них находились клиенты. Прямо передо мной шел старик лет семидесяти на вид — он держал за задницу девушку, которыя выглядела едва-едва на восемнадцать. Меня чуть не стошнило.

Я побыстрее отвернулась, но куда бы я ни смотрела — вся улица пульсировала в едином ритме, все слова и жесты были направлены только на одно — секс, секс, секс.

На открытой площадке между двумя барами полуголая тайка разводила ноги, демонстрируя, как может двигать бананом в своем влагалище, не касаясь его руками. Вокруг нее постепенно собиралась толпа.

Кажется, мне чересчур.

Я сбежала оттуда и пешком по ожившим в ночи улицам — будто тут живут одни вампиры! — добралась до отеля.

Но на этом, конечно, ничего не кончилось.

В номере тоже пахло сексом. И кровью.

Белое, алое, золотое, коричневое, темное, снова белое.

Сначала я не фокусируюсь на том, что происходит, а вижу лишь цветные пятна, но звуки! Звуки приводят картинку к реальности — влажные шлепки, горячечное дыхание, сдавленные стоны.

Блять, что тут происходит?!

Среди белоснежных простыней в луже темной крови с раздвинутыми ногами лежит совсем молоденькая тайка с выбеленной кожей и светлыми волосами. Если бы я не видела, как молодо могут выглядеть азиатки почти до старости, я бы решила, что ей нет и пятнадцати. Над ней склоняется Демон — его член, блестящий от смазки, входит внутрь нее — мне слишком хорошо видно это от двери — и выходит обратно, выворачивая алое и влажное. Его пальцы на ее горле, ее руки раскинуты, и из запястий струится кровь.

Демон замечает меня и ухмыляется, откидывая черные пряди с лица. Он вбивается в брозово-темное упругое тело, но смотрит — на меня. Глаза в глаза. На секунду отпускает горло девушки и та хрипит и пытается поднять окровавленные руки, чтобы дотронуться до него, но Демон смахивает их с себя.

Мне сложно отвести глаза от этого одновременно отвратительного и притягательного зрелища.

Но я отвожу, потому что… Потому что мне надо увидеть Люция в расстегнутой белой рубашке, уже заляпанной кровью. Он сидит, прислонившись к спинке кровати, а над его ширинкой ритмично движется темноволосая головка еще одной тайки. Она все еще одета в короткое золотистое платье и такт ее движениям пайетки на нем перетекают и пускают зайчики в свете ночника у кровати. Под платьем ничего нет — это отчетливо видно, когда она выгибает спину, заглатывая член Люция до самого горла.

А Люций лениво кладет ей руку на голову и надавливает сильнее. Но смотрит он тоже на меня, и на губах его издевательская улыбка.