Еще одна темная половина

За то, что секс с ним — это секс с самой собой. Я больше никогда не смогу испытать будоражащий страх, трепет новых касаний и узнавания, ожидание и предвкушение.

Но взамен у меня есть чувство такой абсолютной безопасности и доверия, какого не достичь никогда и никому. Кроме тех, кто однажды встретил свои половинки, четвертинки и прочие осколки. Сомневаюсь, правда, что у них был такой партнер по вечности.

Пальцы — горячие нежные пальцы касаются моей спины, пробегают по плечам, оглаживают руки.

Пальцы ныряют под ткань топика, обхватывают грудь, и Люций одним движением, стаскивает его с меня, как водится, не слишком заботясь о моем удобстве. И в ответ получает очень злую меня, вывернувшуюся из-под его рук, чтобы изо всех сил прикусить кожу на его плече. Он только смеется — что ему этот укус. Я сама чувствую себя виноватой — след зубов на белой коже кажется кощунством. Зато я наконец обнаженная перед ним. Под ним.

И раз уж он почему-то сегодня не ледяной, хочется уже вспомнить, как это — трахаться с горячим членом. Но Люций вдруг отстраняется и смотрит на меня.

— Откройся.

— Что?! — я моментально сдвигаю ноги. Или о чем он.

— Да не там… — закатывает он глаза, кладет руки на мои колени и с силой их разводит. — Хотя там тоже раскройся, согласен, давно не рассматривал тебя.

— Никогда.

— Это ты так думаешь, — ехидно ухмыляется он. Как я ни пытаюсь, я не могу вспомнить, когда бы это могло быть. Воистину неловкий момент. Но и сейчас будет лишним.

Не очень получается бороться с очень сильным вампиром, который непременно хочет развинуть мне ноги.

— Это некрасиво… — меня тянет прикрыть еще и грудь, хотя бы в компенсацию, слишком уж он нагло смотрит… внутрь.

— Давай, блять, я сам решу, что красиво, а что нет? У меня опыта побольше, — фыркает он.

Пальцы отпускают колени и скользят сверху вниз, следуя — исследуя — складочкам.

— Шире.

— Зачем?.. — выдыхаю я.

— Чтобы ты приняла меня.

Он откидывает голову и любуется тем, что я могу только чувствовать — как подушечки пальцев очерчивают вход, как два пальца проникают внутрь на фалангу. Я знаю, как далеко он может зайти со своими очень, очень длинными пальцами. Далеко — во всех смыслах.

Но он не делает этого.

Люций склоняется надо мной, ниже и дальше, почти касается губами моих губ — горячими. Это дико и непривычно, и я почему-то чувствую, что он какой-то иной. Как будто я наконец верю в то, что он…

— Откройся. Как раньше. Чтобы чувствовать то, что я чувствую.

— Раньше была метка… — мне нужно всего лишь приподнять голову, чтобы поцеловать его, но он чувствует это движение и удерживает меня за волосы, так что я не добираюсь ровно один последний миллиметр.

— Сделай это без метки. Сама.

— Как?

— Как и все остальное. Просто сделай.

Я выгибаюсь, чтобы хотя бы грудью почувствовать его кожу, но он снова виртуозно отклоняется.

— Не умею! — Я касаюсь его сама, и Люций с раздраженным выдохом ловит мои руки и стискивает запястья одной своей рукой. Другой он все еще держит волосы и ничто не мешает мне закинуть ноги ему на поясницу и подтянуться ближе, чтобы вновь обжечься о горячую кожу.

— Хорошо, попробуем иначе.

Люций стремительно поднимается, стаскивает наконец с себя штаны и не успеваю я свести обратно ноги, вновь нависает надо мной, но на этот раз я чувствую как об меня трется горячий ствол, добирается до входа и… замирает. Я подаюсь бедрами вверх, но Люций отклоняется ровно на то же расстояние. Он смотрит мне прямо в глаза и в точности повторяет все мои действия — только наоборот.

— Заставь меня, — говорит Люций. — Сделай так, чтобы я чувствовал то же, что ты. Заставь.

— Я хочу тебя! — говорю прямо в его наглые глаза.

Внутри холодным звоном отзывается ночь на другом конце земного шара, отчаянный крик в небо, тоска, желание вновь с ним встретится, хотя он и так ближе некуда.

И это отчаяние сейчас возвращается отчаянной обидой — зачем он так?

Он же хочет меня!

— Заставь! — приказывает Люций.

Я так отчаянно хочу подчиниться, но как?

— Зачем? — может быть, я пойму так?

— Чтобы мы узнали, где твои пределы.

— Какие, в пизду, пределы! — возмущаюсь я, повисая на его плечах, обнимая ногами, но это все равно не помогает. Он позволяет мне все, кроме этого последнего движения.

— Ты стала сильнее. Ты хочешь противостоять мне.

Так это наказание за дерзость?

Люций смотрит на меня и кривит губы. Еще немного — и я потеряю те крохи уважения, что получила недавно.

— Так укуси меня! — не выдерживаю я.

— Это не то! — рычит он. — Блять, просто сделай это! Проверь, можешь ли выдержать меня настоящего? Полностью?

— Так раньше было не полностью?

Он смотрит на меня как на идиотку.

— Ты была человеком. Я вампиром. Разумеется, блять! Ты бы сдохла!

2.8 Извращенная тьма или тьма извращений

Я закрываю глаза.

Пальцы.

На этот раз мои — пробегают по его плечам. Спускаются по твердой груди. Впиваются в его тощий вампирский зад — мне приятно вонзить совсем не вампирские когти, и представить, будто бы их. Но Люций не двигается ни на миллиметр. Мне и не надо.