Еще шла война

Савва Кузьмич не стал его ждать, вышел во двор, чтобы взять ведро, которое лежало у него в санях. Разгребая сено, он неожиданно нащупал мешок с овсом, и у него тотчас же созрело решение. Недолго думая, он подхватил мешок, внес его в конюшню и высыпал овес в закром, стоявший немного в стороне от двери.

Кузьмич уже поил лошадь, когда вернулся конюх.

— Жируют, — весело сказал он.

— Сыты, вот и жируют, — вставил Кузьмич и заметил, как от этих его слов на веснушчатом лице конюха расплылось самодовольство. Его улыбка как бы отразилась на лице самого Кузьмича. Он также был доволен, даже счастлив.

Пришла Галина Бойко. Она велела кучеру подъехать к хате-лаборатории. В сани вложили несколько снопиков пшеницы, ячменя, кукурузы. Любуясь тяжелыми усатыми колосьями, кучер спросил:

— Не замерзнут?

— Они у меня к нежностям не приучены.

Пока девушка усаживалась в сани, закутываясь в кожух, Савва Кузьмич любовался экспонатами и в то же время думал: как, однако, хорошо у него получилось с овсом. Случись по-иному, долго бы ему не знать ни сна ни покоя.

Солнце постепенно затягивалось редкими облачками, похожими на дымки, вьющиеся над трубами хат. Несколько пушистых снежинок упало на круп вороных, сани тронулись, ветерок сдул снежинки и закружил их в воздухе…

III

Кузьмич любил вольный, рысистый бег лошадей, когда они будто в свое удовольствие скачут по просторной степной дороге, время от времени словно нарочно вздрагивая всем телом, чтобы потревожить сбрую и услышать ее привычный слабый перезвон. Перезвон всегда веселил в пути Кузьмича, и он уже привык думать, что и вороным перезвон этот также нравился. Поэтому не притрагивался к кнуту и не покрикивал на лошадей.

Пока ехали полем, Кузьмич несколько раз оборачивался к своему дорогому седоку, тревожился: хорошо ли, удобно ли ей. Иногда ему хотелось заговорить с девушкой, но он не решался. Кузьмич видел, как она о чем-то думает, полуопустив ресницы, на которые садились снежинки, чтобы затем слететь с них или растаять.

Только когда приблизились к полезащитной полосе, из-за которой показались чьи-то сани, Кузьмич, не оборачиваясь, громко спросил:

— Не к вам ли едут, Галина Петровна?

Девушка энергичным жестом откинула на спину широкий воротник кожуха и, немного приподнявшись, через плечо возницы устремила вдаль пристальный взгляд. Кузьмич обернулся к ней, придержал вожжи. Теперь он мог по-настоящему разглядеть лицо Галины. Щеки ее пылали, в светлых теплых глазах то вспыхивали, то вновь гасли золотистые горячие огоньки. «Завзятая в работе!» — почему-то решил он, и от этой мысли ему вдруг стало еще веселее и просторнее на сердце. Нет, Савве Кузьмичу не часто приходилось возить таких красавиц.

Когда встречные сани были уже в метрах десяти, Галина Бойко радостно воскликнула:

— Да это же Настя Супрунова едет! — и выпрямилась во весь рост.

Кузьмич круто свернул с дороги и на ходу осадил лошадей. Он не раз слышал о знатном бригадире колхоза «Правда». Ее называли первой «соперницей» Галины Бойко. Это были задушевные подруги.

Когда сани поравнялись, Настя, с трудом высвободив ноги из-под тяжелого кожуха, спрыгнула в глубокий снег и подбежала к подружке. Галина, сияющая, взволнованная, протянула ей навстречу руки, и они обнялись.

— Куда же ты, Галя?.. А мы к тебе! — голос ее слегка дрожал, в глазах были и тревога и радость.

— В «Светлый путь». Вот и лошадей прислали, — сказала Бойко. Вся ее на мгновение застывшая фигура, казалось, говорила: «В самом деле, как же быть? И там ждут, и Настю неловко обидеть».

— И не одна я к тебе, — уже совсем тихо сказала Настя и показала взглядом на сани, в которых, закутанные в новенькие пестрые шали, тесно прижавшись друг к дружке, сидели две девушки. — Это из моей бригады. Как же быть, Галя?

Кузьмич подумал, что Галина Бойко и в самом деле может вернуться к себе в колхоз, встревожился, сделал строгий-вид, сказал недобрым голосом:

— А думать-то тут и не о чем, красавица.

Настя поняла, что слова кучера относятся к ней, но даже не удостоила его взглядом.

— О чем думать? — продолжал Кузьмич. — Вас-то всего трое, а там народ ждет. Вот и решай сама, кому больше почтения должно быть. — на вашем месте эту задачу: раз там народ, пусть и они к народу едут. Клуб у И, обернувшись к Галине, прибавил резонно: — Я бы, по моему разумению, так решил нас просторный, места всем хватит.

Лица подруг снова озарились. Еще некоторое время они молча, внимательно смотрели в глаза одна другой, как бы оценивая слова кучера. Но вот Бойко, сверкнув глазами, порывисто схватила подругу за рукав и потащила к себе.

— Поедем, Настенька, — увещевала она встревоженно и радостно, — нельзя ворочаться, народ ждет.

— А мои девчата? — слабо упираясь, спросила Настя разочарованным голосом.

— И для них место найдем, клуб у нас огромный, — обнадеживающе сказал Кузьмич.