Ещё один брак по расчёту (СИ)

Озёрный Катрионе тоже не понравился. Она представляла себе что-то вроде тех городов, которые были нарисованы в книгах, а в столицу графства они как нарочно въезжали со стороны северного, «бедняцкого», предместья. Бесконечные перепутанные ряды серых хибар под низким серым небом навевали тоску, а встающие над предместьем мрачные серые крепостные стены собственно города — подавляли. Нет, потом объездная дорога (возчик не стал въезжать в северные ворота, что горячо одобрили и Меллер, и соседи по карете) полезла в довольно крутую горку, оставляя унылые домишки внизу и позади, но впечатление безнадёжной, унылой бедности не оставляло.

После нищей окраины до самой вершины пригорка вдоль дороги тянулась высокая и, кажется, толстая каменная стена, за которой белели снежными шапками деревья — плодовые, сколько могла судить Катриона. Высоченный шпиль, вздымавшийся над ними, указал, кто хозяин сада, и Катриона подумала, что мальчишки из предместья наверняка каждое лето лезут в монастырский сад, невзирая на стены, собак, ругань матерей и угрозы послушниц. Она бы вот точно не устояла — жить в серой облезлой хибаре у наверняка грязной воды, помогать отцу ловить и разделывать вонючую рыбу и всего лишь смотреть, облизываясь, как зреют яблоки, груши и сливы в монастырском саду? Как там Меллер обозвал их с Аларикой? Сказал, что Вязы — это рассадник вольнодумства и богохульства, или что-то в этом роде? Пусть так, но ещё лет десять назад она бы с удовольствием наведалась ночью в сад вместе с Вальтером, а уж его бы от такого приключения никакая грядущая порка не удержала.

Потом дорога скатилась с пригорка к мосту, и уже за мостом этим начался, надо думать, настоящий Озёрный. Тот, что был столицей самого крупного (хоть и не самого богатого) графства в стране. На высоком берегу реки, то ли впадающей в озеро, давшее имя городу, то ли выбегающей из него, раскинулось ещё одно предместье, и вот с него-то впору было картинки в книгах рисовать: большие дома с просто огромными окнами, обнесённые коваными ажурными оградами, окружённые ухоженными не то парками, не то садами… Девятеро знают, где и как жила свита его сиятельства, а вот богатые торговцы и мануфактурщики устроились очень неплохо — совсем рядом с городом, но на светлом, просторном, а летом наверняка и очень зелёном речном берегу. Внутри-то городских стен вряд ли хватало места для садов и парков.

А дом Меллеров стоял у самой городской стены, отделённый от неё множеством хозяйственных построек. Это в одной из них начался пожар в конце прошлой зимы? Прямо под носом стражников на стене? Неужели здешние преступники настолько наглые?

Об этом Катриона спрашивать не стала. Ей гораздо интереснее был сам дом. Кстати, не такой и большой, как она до этого думала. И вроде бы всего два этажа, когда вокруг располагались особняки и повыше. Впрочем, если живут в доме двое мужчин, состоящих в бесплодном браке, куда им больше-то?

Поселили её вместе с консортом.

— Если хотите, я могу перебраться к Томасу, — сказал он, когда Катриона удивилась этому.

— Нет, — она даже головой помотала, потому что совсем не хотела оставаться в одиночестве в чужом незнакомом доме. — Просто… странно. Я думала, здесь приняты раздельные спальни.

— В общем, да, — подтвердил Меллер. — Но на зиму в город перебираются Марк и Лисса с детьми, а дом у дядюшек не так и велик. Если на праздники приезжают гости, приходится уступать им свои комнаты — не в библиотеке же и не в мастерской гостей устраивать.

— В мастерской?

Он кивнул.

— У дяди небольшая мастерская в западном крыле, я вам покажу потом.

Вообще-то, занимался он тем, что набирал воду в огромное, длиннее человеческого роста, глубокое бронзовое корыто. То есть, ванну, конечно. И набирал — это громко сказано. Просто повернул какие-то блестящие штуковины на двух трубах, и из них полилась вода. Одна труба немедленно покрылась матовой изморосью, другая начала хрипеть и плеваться кипятком с паром пополам.

— С этой осторожнее, — предупредил он, указывая на горячую трубу. — А лучше зовите меня или горничных, если захотите искупаться. Истопник у нас старательный, вода в трубах всегда горячая — не обвари’тесь.

Катриона рассеянно кивнула, не сводя зачарованного взгляда с льющейся в ванну воды. Даже не сразу ответила, когда консорт спросил её, какого масла добавить в воду.

— А какая разница? — отозвалась было она, но тут же спохватилась: — Ой, то есть, цветочное не надо. Лаванду я просто не люблю, а от пионов и ландышей голова болеть начинает.

— Понятно. Значит, розовое тем более отпадает. Сосновое? Или мятное?

— Да всё равно.

Он хмыкнул и добавил в поднимающуюся воду зелёного тягучего масла, отчего вместе с паром ванная наполнилась и хвойным запахом. Потом Меллер долго пробовал эту воду, осторожно перемешивая и то убавляя напор холодной, то опять открывая посильнее.

— Залезайте, — сказал он наконец. — Вещи вон в ту корзинку, полотенца здесь… Мне уйти или помочь вам помыться?