Читаем Ещё один плод познания. Часть 2 (СИ) полностью

- И эта самая интуиция, - продолжал Буссель, - побудила меня отправиться пешком - стоянки там не найти, но, благо, недалеко, - в ближайшую больницу. Придя туда, я довольно быстро узнал, где они: в детской реанимации. Ну, и как раз из приёмного покоя, где я сначала спрашивал, санитары выходили, им именно туда нужно было, они и провели меня... Захожу - двое врачей стоят у палаты и... и вот эта семья... пара, ну, положим, не очень молоденькая, лет сорока примерно; мне сразу стало ясно, что это они, потому что у обоих руки перебинтованы...

Репортёр вновь сделал глубокую, продолжительную затяжку, глотнул кофе из своей кружки резким движением, пролив немного на клеёнку и на свой рукав.

- А девочка, дочка их?.. И как же они выглядели?.. - Мишель, захваченный этой историей в сильнейшей степени, хотел, ожидая некоей сверхдраматичной развязки, насколько возможно, вообразить себе зрительно то, о чём ему рассказывалось...

- Ну, скажем так, явно не из простых - по облику люди довольно интеллигентные. Я вообще совсем не таких людей ожидал увидеть... Когда мне ещё в той забегаловке рассказывали об этом деле, то их никто внятно не описал, и мне думалось - если уж так отчаянно кинулись они к машине ребёнка спасать... безумный ведь риск, сам подумай... то, уж наверное, спецподготовка у обоих была - военная там или полицейская... женщины ведь тоже иногда спецкурсы проходят... А глянул на них - ничего подобного!.. Она - маленького роста, в очках, не худенькая, положим, но... очень приятная такая... знаешь, вот если представить себе навскидку женщину на скамейке с колясочкой рядом и с книжкой на коленях, то именно такого типа она должна быть... И он, в принципе, если по наружности судить, то не "боевой" типаж, а из белых воротничков; хотя, должен сказать, на деле... впрочем, сейчас, я всё по порядку хочу... Кстати, я потом, чуть позже, нянечку там отловил, которая слышала некоторые их разговоры... так она сказала - он профессор вроде бы...

- Профессор?! Ничего себе... - проговорил Рамбо, прицокнув языком и доливая себе ещё кофе. - А при чём тут... в связи с чем он об этом?..

- Да нянечка та самая слышала - он якобы медсестре сказал: вы мне можете всё объяснить, что у этой малышки повреждено, я, дескать, клинический профессор... Вообще странно звучит: нет, кажется, "клинических профессоров"... а ты как думаешь?

- И мне кажется, что нет, - озадаченно согласился Мишель. Потом подумал: а вдруг бывают такие профессора... я почти никогда не лечился, откуда мне знать... И ещё - мелькнула некая ассоциация... но пропала прежде чем он успел её мысленно притянуть и попытаться "раскрутить"... - Ну, а дочка-то их?..

- Дочка? Она тут же, рядом с ними сидела... представь себе, фигурка детская, тоненькая, а в лице, в глазах - мучительный надлом мне сразу почувствовался, и отчаянное что-то... ну, это... я, знаешь, словами изобразить не берусь...

- Ещё бы! - вставил Рамбо. - Она воочию видела всё, и чуть родителей не лишилась!..

- Да, но подожди, не только это; сейчас ты такое услышишь!.. Итак, вхожу я... прохватываю взглядом то, что тебе описал; говорю - из газеты я... ну, и прошу - несколько слов можно для репортажа?.. И тут вдруг, представь, этот парень остервенело кидается на меня с кулаками, бьёт в живот; ну, я ему на автомате в ответ куда-то там съездил, а затем нас те санитары и оба врача обхватили, так что подраться по полной программе не довелось... Но он тогда такими словами меня осыпал, "профессор" этот или кто бы он там ни был... знаешь, не всякий уголовник, наверное, так ругался бы...

- За что? Почему?.. - ошеломлённым полушёпотом спросил Мишель.

- Почему - вот-вот дойдём до этого, ещё минутку... В общем, потом он стих, сник, жена и дочка увели его... там чёрный ход на лестницу есть... Ну, а врач, главный из двоих, заведующий отделением, говорит мне тогда - сейчас вы поймёте его состояние, я вам расскажу. И всё рассказал... Дай мне ещё пару сигарет, я от тебя прямо к редактору пойду, заручиться согласием на то, чтобы это поместить в выпуск, - и печатать сразу начну!..

- Держи всю пачку, у меня ещё есть. Только давай рассказывай уже!..

- Да, хорошо... вот спасибо, я на твоих продержусь до утра...

- И зачем тебе, кстати, утром в S...?

- Вот сейчас я к этому и подхожу. Слушай. Малышка эта - её Элизой зовут, она и без матери осталась, и вообще, кажется, без родных, потому что отец у неё - итальянец, который был здесь на заработках; с женщиной этой у него кратковременная связь была, а потом он вернулся туда, к себе, у него там жена, дети, кажется...

- И даже знать не знает, наверное, о ребёнке, - тихо проговорил Рамбо. - Теперь ей только в детский дом, если, конечно... - он не закончил фразу... - А братик или сестричка... ну, ещё кто-нибудь там остался?..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Последний
Последний

Молодая студентка Ривер Уиллоу приезжает на Рождество повидаться с семьей в родной город Лоренс, штат Канзас. По дороге к дому она оказывается свидетельницей аварии: незнакомого ей мужчину сбивает автомобиль, едва не задев при этом ее саму. Оправившись от испуга, девушка подоспевает к пострадавшему в надежде помочь ему дождаться скорой помощи. В суматохе Ривер не успевает понять, что произошло, однако после этой встрече на ее руке остается странный след: два прокола, напоминающие змеиный укус. В попытке разобраться в происходящем Ривер обращается к своему давнему школьному другу и постепенно понимает, что волею случая оказывается втянута в давнее противостояние, длящееся уже более сотни лет…

Алексей Кумелев , Алла Гореликова , Игорь Байкалов , Катя Дорохова , Эрика Стим

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Постапокалипсис / Социально-психологическая фантастика / Разное
Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Идеи и интеллектуалы в потоке истории

Новая книга проф. Н.С.Розова включает очерки с широким тематическим разнообразием: платонизм и социологизм в онтологии научного знания, роль идей в социально-историческом развитии, механизмы эволюции интеллектуальных институтов, причины стагнации философии и история попыток «отмены философии», философский анализ феномена мечты, драма отношений философии и политики в истории России, роль интеллектуалов в периоды реакции и трудности этического выбора, обвинения и оправдания геополитики как науки, академическая реформа и ценности науки, будущее университетов, преподавание отечественной истории, будущее мировой философии, размышление о смысле истории как о перманентном испытании, преодоление дилеммы «провинциализма» и «туземства» в российской философии и социальном познании. Пестрые темы объединяет сочетание философского и макросоциологического подходов: при рассмотрении каждой проблемы выявляются глубинные основания высказываний, проводится рассуждение на отвлеченном, принципиальном уровне, которое дополняется анализом исторических трендов и закономерностей развития, проясняющих суть дела. В книге используются и развиваются идеи прежних работ проф. Н. С. Розова, от построения концептуального аппарата социальных наук, выявления глобальных мегатенденций мирового развития («Структура цивилизации и тенденции мирового развития» 1992), ценностных оснований разрешения глобальных проблем, международных конфликтов, образования («Философия гуманитарного образования» 1993; «Ценности в проблемном мире» 1998) до концепций онтологии и структуры истории, методологии макросоциологического анализа («Философия и теория истории. Пролегомены» 2002, «Историческая макросоциология: методология и методы» 2009; «Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке» 2011). Книга предназначена для интеллектуалов, прежде всего, для философов, социологов, политологов, историков, для исследователей и преподавателей, для аспирантов и студентов, для всех заинтересованных в рациональном анализе исторических закономерностей и перспектив развития важнейших интеллектуальных институтов — философии, науки и образования — в наступившей тревожной эпохе турбулентности

Николай Сергеевич Розов

История / Философия / Обществознание / Разное / Образование и наука / Без Жанра