И он появился тогда именно вовремя... опять-таки - и бесконечно, - слава Богу!..
Он всегда думал и думает о нас более, чем о ком бы то ни было, шептала себе Аннет, мчась в такси сквозь темень... Насколько отлынивал он от рутинных хозяйственных дел, настолько трепетно относился ко всему, что касалось лично сыновей и её. И если, например, надо было ехать куда-то хоть чуточку сложным маршрутом, не отпускал её ни с детьми, ни одну, - нет, он вёз их сам и, когда надо, часами ждал, ошиваясь где-то там в буфете при бензоколонке вместо того чтобы отдыхать дома...
И сейчас он, наверное, надеется встать и быть здоровым, как был всегда; и он ведь пишет, что "уже завтра" надеется "восстановиться" и быть в состоянии разговаривать по телефону - якобы из Канады, - со своей мамой, с Виктором, с Матье... и с сестрой, может быть... "Завтра"! Наверное, он имеет в виду - уже сегодня, то есть в ближайший вечер... Реально ли это? Доктора скажут... Он надеется... и я надеюсь... Да, он думал и думает о нас... но он не мог бы простить себе, если бы не попытался спасти... фарфоровую чашечку... или две чашечки...
Что я ему скажу, войдя туда, в послеоперационную, к нему, очнувшемуся? Я сначала поцелую его, а потом скажу - я тоже хочу быть твоей фарфоровой чашечкой!.. Да я же и была ею все годы... была, несмотря на ту трещинку, которую... но это я простила, это я прощаю ему... А фарфоровой чашечкой я стала для него ещё тогда, в самолёте, когда он, обмолвившись, назвал меня "Ноэми"...
Она увидела, что едет уже не по шоссе - мимо фонарей ночной улицы, по городу... И минуты через три водитель сказал: "Мадам, мы приехали". И назвал цену... Она отсчитала деньги... Теперь идти вдоль каменного бортика туда, где, кажется, главный вход... да, точно, шлагбаум, кареты "Скорой помощи"...
Ещё через несколько минут она выскочила из медленно разъехавшейся на третьем этаже лифтовой двери и, глянув на часы - четыре двадцать пять, - вбежала в тускловато освещённый коридорчик хирургического отделения... Вот пост дежурной медсестры... Сестра на месте - довольно молодая, но в чёрных волосах проседь; лицо её приветно оживилось, когда она увидела Аннет...
- Мадам Рамбо?..
- Да, я! Что с ним!?. - выпалила Аннет ещё почти на бегу...
- Уже на стадии зашивания, через полчаса, если всё, дай Бог, пойдёт так же, его перевезут в послеоперационную. - Да, подумала Аннет, тот же голос, это та же самая, что ответила по телефону... Сестра набрала на казённом телефоне чей-то номер... в трубке что-то послышалось... - Люси, там всё нормально?.. Минут двадцать пять?.. Да, приехала... - Положила трубку, сказала: - Мадам Рамбо, всё по плану, сядьте, отдохните... Хотите чаю или кофе?
- Спасибо... чуть позже, - Аннет чувствовала, что ей надо ещё немножко "оттаять" прежде чем она захочет, прежде чем ей сможет захотеться вобрать в свою плоть сладкие тёплые глотки... - А с доктором Бернуа можно?..
- Доктор Бернуа сейчас находится в детской реанимации, откуда будет в ближайшее время доставлена сюда маленькая девочка, Элиза. Секундочку, я ему позвоню... - Дежурная опять набрала череду цифр... - Доктор, здесь мадам Рамбо... да, да, понятно... - Повесила трубку, обратилась к Аннет: - Он вынужден сейчас быть там и наблюдать состояние ребёнка... ведь он сам будет делать трансплантацию, - пояснила она. - Через полчаса или даже чуть раньше он должен вернуться и тогда прежде всего будет говорить с вами...
- Тогда я выйду, наверное, минут на пятнадцать, - сказала Аннет. - Мне надо собраться с чувствами, понимаете... Потом, если можно, угостите чаем...
Она направилась обратно, к лифту - теперь она уже медленно брела... Механическим движением нажала кнопку, так же механически на квадратик, на котором высвечивались номера этажей... Она чувствовала себя "на излёте"... Интересно, если бы стрела, пущенная из лука неведомо куда, могла ожить, что ощущала бы она в те мгновения, когда вложенные в неё тетивою сила и скорость иссякают и уделом её становится вот этот самый излёт... и вот-вот можно будет уткнуться в грудь земли, прильнуть к её - всепрощающему ли, как знать, - лону...