Эшелон сумрака

И они двое вышли, оставив меня одну с неразгаданными вопросами и копной мыслей в голове.

Глава 8

Тёплая ночь.

Босые ступни ступают по нагретому за день металлу. Это так же приятно, как идти по вязкому илу деревенского озера или по мелкому гравию насыпной дороги. Так, словно возвращаешься в детство под мягкое заботливое крыло бабушки-травницы, с беззаботными днями и спокойными ночами.

Это были одни из самых приятных воспоминаний за всю жизнь. Вот только все они уже покрылись толстым слоем из неприятия, страхов и мрака, появившихся сразу после её смерти.

Но я не любила оглядываться назад, потому держала на лице возбуждённую эмоциями улыбку, способную, кажется, дарить мне свет впереди. Я сама себе казалась светом в такие моменты, словно моя душа хотела воспарить и совсем не желала держаться в теле. Возможно это было печально, но поистине захватывающе — жить и не знать того, что будет впереди.

Вагон кабинета. И три вагона после него — вперед, потому что тот, что я прошла, того самого люка не имел. Что вообще за комната без окон?

— …которые полгода, милорд? — голос того странного старика со шляпой.

— Я не считаю, — безразличный ответ.

Но без маски, а главное чёткий. Потому я и села возле того люка, из которого доносились голоса.

— Доброй ночи, господа, — решила обозначиться я.

— Маленькая госпожа, — поприветствовал меня мужчина, — вам не страшно находиться на крыше? Это должно быть очень высоко.

Я вгляделась в маленькую щёлочку люка, но не смогла разобрать и очертаний. Ткань ли была мне преградой, или же что-то похожее, но от этого было ещё интереснее.

— Нет, господин, — отстраненно ответила я, — только на поворотах опасно — а обычно очень даже спокойно.

Я легла рядом с люком, чтобы лучше их слышать и вспомнила о туфлях, в которых всё же было не так прохладно. Но их пришлось оставить у люка — придерживать его от закрывания. Сами узорчатые носочки мне было жалко, из-за чего пришлось их перевернуть к верху и зажать только каблучок — он был твердый и не должен был расколоться.

— Опасно на поворотах? — повторил лорд, — ты не говорила мне об этом.

— Вы и не спрашивали, милорд, — повторила вечное обращение второго я.

— Справедливо, — хмыкнул Оушен, — но в корне неправильно с твоей стороны. В следующий раз говори мне о подобном. Я установлю поручни.

Я не сдержала счастливой улыбки. Можно ли эти его слова считать, как заботу, но я именно так и думала. А это многого стоило.

— Хорошо, — вышло у меня с придыханием.

— Интересный способ общения, — ни к кому не обращаясь, сказал старичок, — и главное — не вредящий.

Оушен рассмеялся.

— Ты прав, Арзт. Я и не осознавал, что «враги» подберутся ко мне настолько изощрённо.

Я нахмурилась.

— Я вам не враг, господин, — решила сообщить ему.

Он рассмеялся ещё громче.

— Это ты так считаешь, Лу.

Я ничего не поняла. Но прошептала:

— Вы ошибаетесь.

— Я практически никогда не ошибаюсь, Луана, — услышал меня он.

Я повернулась набок и ковырнула ногтём краску с крышки люка. И как только ему удается так хорошо различать мой голос?

— Вы сегодня добрый, — не выдержала я, — точнее, сейчас.

— Обезболивающее действует, милорд? — спросил второй.

— Арзт, добрый я для неё, — заставил меня совсем вспыхнуть Оушен, — для тебя и морфий не поможет.

Я выдохнула тёплый воздух из груди и закусила щёку изнутри. Это будет плохим вопросом, но разве он сам не сказал, что…

— Вы болеете? — я вся сжалась, ожидая его ярости, — поэтому смотрели мою кровь сегодня?

— Ты специально сказал без названия? Чтобы она поняла? — рассержено вопросил Оушен.

— Прошу прощения, милорд, — трясущимся голосом пролепетал мужчина, — госпожа догадливая, вот и…

Мне стало неприятно от того, что я подставила его, но больше я и слова произнести не могла.

— Всё не так просто, юная госпожа, — ответил мне почему-то старик, — я врач и пытаюсь лечить. Но… можно ли назвать это болезнью…

— Нельзя, — прохладно заметил лорд.

Я задумалась.

— Вы поэтому скрываете лицо под маской? Потому что… вашу болезнь… видно? — неуверенные слова от меня.

— Я делаю это, чтобы не навредить тебе, Лу. Плевать я хотел на то, как это выглядит, — резкое и непривычное для него, — и заканчивай со своими вопросами. Ты в любой перспективе узнала достаточно.

Под ноготь впился кусочек краски, отчего я едва слышно зашипела и села, разглядывая новую рану.

— В-вы можете мне навредить из-за моей крови? — спросила я, наверное, сходя с ума от наглости.

Лорд зло выдохнул.

— Нет, — холодное.

И я передумала спрашивать дальше.

— Я могу…? — попытался задать вопрос врач.

— Не можешь, — перебил его Оушен.

Повисла гнетущая тишина. Которую прервала неожиданно я:

— А я для вас песню вспомнила, господин, — я выдавила улыбку.

— Когда же ты начнёшь делать так, как я говорю? — усталый вопрос, — но я и в самом деле рад твоей песне, Лу. Только пока не начинай.

Послышался скрип, какое-то шуршание и выкрик врача:

— М-милорд! Вам нельзя пока вставать! Я-я… могу!

— Арзт, покинь меня. Давай, следующий вагон, — это почему-то заставило меня улыбнуться, — Лу, приоткрой люк. Но только не сильно и зажмурь глаза. А еще вытяни руку. Я жду.