Эскортница по поручительству

– Маш, я не имею права просить тебя меня выслушать. Но я очень прошу дать мне шанс все объяснить, – она посмотрела на меня, и я отчетливо увидела в ее глазах мольбу. Но эта женщина не вызывала во мне ни капли сострадания. Я не ждала ее. Даже в самый тяжелый момент в своей жизни не вспоминала нерадивую мать. Я смирилась с тем, что у меня больше никого нет. И вот тебе на, явилась.

– Вряд ли ты сможешь рассказать мне что-то новое! – холодно отрезала я. – Мне хорошо известно, как ты бросила меня годовалым ребенком. А больше мне ничего не интересно знать. Или может ты приехала заявить права на квартиру? Узнала о смерти бабушки?

Женщина не ответила, а в ее глазах блеснула боль. Она смотрела на меня, не находя слов, и мне нисколько не было ее жалко. Сама во всем виновата, отказалась от ребенка и родителей ради чего? Нет, никаких оправданий нельзя найти для такого поступка. И слишком поздно она объявилась, опоздала лет на двадцать шесть.

– У нас есть свой большой дом, – вздрогнула, увидев, как из-за двери выглянула маленькая девочка, лет шести-семи. – Мамочка, когда уже я смогу сходить в туалет?

Я внимательно смотрела на белокурую малышку, она настырно дергала мать за рукав свитера и переминалась с ноги на ногу. Подняла глаза и увидела взгляд женщины, полный слез. Она приехала сюда с ребенком… С моей сводной сестрой… Зачем? Чтобы разжалобить?

– Маш, я знаю, как сильно виновата перед тобой, но поверь, и ты не все знаешь, – ее голос дрожал, и искренность этих эмоций надломила мой лед. – Пожалуйста, позволь войти и поговорить с тобой.

– Мама, я хочу писать, – снова простонала жалобно девочка.

Женщина протянула мне перевязанную лентой стопку писем и сдавленно произнесла:

– Я надеялась, что однажды бабушка отдаст их тебе сама.

Я дрогнувшей рукой взяла конверты, их было не меньше ста, и прочитала на первом фамилию адресата – бабушка. А отправитель – мать. Почувствовав, как нарастает ком в горле, отступила и, шире открывая дверь, тихо сказала:

– Заходите, туалет справа.

Женщина вручила дочке книгу и усадила ее читать на кухне, а сама уселась в гостиной на кресло рядом со мной. Я была в смятении, никогда не ожидала увидеть свою мать, а теперь понятия не имела, чего ждать от этой встречи.

– Мне очень жаль бабушку, – начала было она, но тут же запнулась.

– Поздно ты опомнилась с жалостью, – ответила я холодно, мне были неприятны ее слова. Если жалела, что ж не пришла раньше?

– Я не знала, что мама умерла, – очень тихо ответила женщина. – Она не писала последние два месяца, я переживала, но даже и подумать не могла, что случилась беда.

– Писала? – вопросительно подняла я бровь, насколько мне было известно, мать много лет не объявлялась.

– Бабушка держала это в тайне, но все эти годы мы переписывались…

– И почему это стало такой тайной? – ухмыльнувшись, спросила я.

– Сначала дедушка запрещал, а потом она боялась, что ты будешь против, – с болью в голосе произнесла мать.

– Дедушка запрещал? – не сдержавшись, воскликнула я. – А не от того ли, что ты нас бросила?

– Все не совсем так… – она запнулась, и я видела, что ей тяжело дается каждое слово, но меня неожиданно переполнила обида и злость.

– А как?