«Если», 2006 № 06

Стиллуотер небрежно кивнул и принялся раскуривать сигару. Анненкову показалось, что он нарочно прячет глаза.

— Он исчез, — с нажимом произнес капитан. — Растворился, стал невидимым. Я думал, что мне это показалось в горячке боя. А теперь начинаю сомневаться.

Англичанин равнодушно пожал плечами.

— У вашего официанта тоже не было руки?

— Да нет, с ним все было в порядке. Однако я хотел бы, чтобы вы рассказали мне побольше об Одноруком. Сдается мне, вы его знаете.

— Допустим, знаю, и что с того? В этих краях немного найдется людей, с которыми Ланселот Стиллуотер хоть раз да не встречался на горных тропах.

Стеллецкий тяжело вздохнул.

— Расскажите ему, Ланселот.

Стиллуотер недовольно откашлялся.

— При крещении его назвали Хенаро, но настоящее, индейское, имя его — Руми, что значит «Камень». В молодости он служил в армии, говорят, был героем. А потом во время войны с колумбийцами ему шрапнелью оторвало руку, и он вернулся сюда, в горы. Община была готова его принять, ему даже построили дом, но он отказался от него и ушел жить в пещеры, где когда-то народ чачапояс хоронил своих мертвецов. Там он и жил, среди засушенных трупов, и в деревнях начали поговаривать, будто бы Руми стал брухо — колдуном. Брухо делятся на черных и белых: первые насылают порчу, вторые ее снимают — так вот, крестьяне считали, что Руми делает и то, и другое. Он мог сначала ради забавы напустить на какого-нибудь работника страшную болезнь, а потом, когда вся община соберет за него выкуп, вылечить…

— Ланселот, — проникновенно сказал Анненков, — ну вот вы англичанин, просвещенный мореплаватель, человек двадцатого столетия. Неужели вы верите в эти сказки?

— Я верю своим глазам, — отрезал Стиллуотер. — Я видел, как люди, подыхавшие от кровавого поноса, выздоравливали, стоило проклятому колдуну обкурить дымом дурмана вылепленную из глины фигурку… Вы же готовы допустить, что индеец стал невидимым… Потом он поссорился с главой клана Эспиноса, хозяином земель, на которых стояла деревня его общины…

«Ага, — подумал капитан, делая мысленную пометку в воображаемом блокноте. — Вот и второй претендент на сокровище!»

— …и вынужден был бежать. Предполагают, что где-то в своих странствиях он встретил молодого Инкарри и убедил его в том, что Золотой Трон инков только и ждет, пока юноша из угасшего много лет назад рода Атауальпы объявит его своим.

— Появление Хенаро — плохой знак, — прервал его прислушивавшийся к их разговору Стеллецкий. — Я не совсем понимаю, зачем ему понадобилось играть в свои игры под носом у человека, который, не задумываясь, отправит его на каторгу.

— Что же он натворил? — осторожно спросил капитан. — И почему дон Луис должен отправить его на каторгу? Насколько я понимаю, к семейству Эспиноса он питает не самые теплые чувства?

Стиллуотер фыркнул, но промолчал. Стеллецкий бросил на него укоризненный взгляд и снова потянулся к бутылке «Баллантайна».

— Это старая история и довольно мрачная. Здесь не любят ее вспоминать…

Рассказ Ланселота Стиллуотера

Глория Васко д'Эспиноса была младшей дочерью Мигеля Эспиносы, хозяина плантации «Солнечная долина». Красавица каких мало. В тринадцать лет отец отправил ее в пансион благородных девиц мадам Колиньи в Манаусе. Там, в городе, распустившемся на болотистых берегах Амазонки, подобно ослепительно-белому цветку, в торговом сердце каучуковой и хлопковой империи, она и встретила молодого дона Луиса.

В те времена я состоял на службе у старого дона Мигеля, в той же должности, что сейчас у де Легисамо. Сказать, что старик ненавидел своего соседа, значит не сказать ничего. Древняя вражда двух соперничавших семейств усугублялась тем, что молодой и предприимчивый дон Луис торговал хлопком куда успешнее конкурентов, постепенно оттесняя Эспиноса куда-то на задворки хлопкового бизнеса. Сам дон Мигель торговлей не занимался, препоручив ведение дел своему старшему сыну Себастьяну Антонио, дураку и пьянице. Понятно, что «Холодная гора» обставляла «Солнечную долину» по всем статьям, а дону Мигелю оставалось только скрежетать зубами.

Во встрече Глории с доном Луисом тоже был виноват хлопок. Де Легисамо прибыл в Манаус, чтобы заключить крупный контракт на поставку большой партии товара. После того как бумаги были подписаны, посредник пригласил его и покупателя отобедать к себе домой. Дочь посредника училась в том же пансионе, что и юная Глория. И именно в этот день Глория д'Эспиноса гостила у своей подруги по случаю какого-то праздника — я уж и не помню какого. Молодые люди увидели друг друга… а дальше все произошло, как в пьесе моего знаменитого соотечественника Билла Шекспира. Две равно уважаемых семьи… в Вероне, где встречают нас событья…

Их роман был бурным и кратким. Прежде чем встревоженные воспитательницы успели сообщить Эспиносе о том, что его дочь тайно встречается с мужчиной из враждебного клана, дон Луис попросту выкрал Глорию из пансиона и увез в столицу. Там они сразу же обвенчались. Свидетелем со стороны жениха был молодой и блестящий офицер Мануэль Эрнандес Прадо, позже получивший прозвище Цезарь.