Если б не было тебя...

— Батюшки родимые, — послышалось из глубины первого этажа. — Что еще стряслось?

Артур запоздало сообразил, что так орут только потерпевшие крушение, что он, наверное, напугал бедную женщину до обморока.

— Что случилось? — лицо Люды выглядело встревоженным и бледным. По крайней мере, так казалось Артуру с высоты лестничного пролета.

— Ничего особенного, успокойся, — он даже попытался улыбнуться, хоть сейчас ему и было не до улыбок. — Мне просто нужно спросить у тебя кое-что.

— Ну. Спрашивай, — женщина принялась обмахиваться кухонным полотенцем, пытаясь остудить жар, в который ее бросило после испуга.

— Не могла бы ты подняться…

— Господи! Ты меня сведешь с ума когда-нибудь, — Люда неловко стала взбираться по узенькой лестнице. — В моем возрасте карабкаться на такую высь противопоказано, — ворчала она. — Да, и некогда мне…

Артур посторонился, пропуская тетю, и зачем-то очень плотно и старательно прикрыл за ней дверь.

— Так о чем ты хотел спросить? — Люда озиралась по сторонам, не видя ничего примечательного или нового в забардаченной мастерской племянника.

— Посмотри, пожалуйста, сюда, — он подвел ее к этюду. — Внимательно посмотри.

Женщина вгляделась в полотно, стараясь как можно лучше скрывать собственное волнение. Она еще не привыкла, что Артур может писать так. В какой-то момент Люде показалось, что девушка, изображенная на картине, сейчас оживет и сойдет с полотна. Ей почудилось, что солнце не замерло на изображении, и его лучи скользят по женской фигуре. Сейчас она поднимет руку и откинет непослушную кудрявую прядь, слегка колышущуюся на ветру и падающую на лицо.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — голос прозвучал хрипло из-за внезапно появившегося комка в горле. Люда не смотрела на племянника, борясь с непрошенными слезами.

— Посмотри на ее глаза и скажи, какие они?

— Глаза, как глаза. Ничего особенного.

— На что они похожи? — не унимался Артур.

— На глаза они похожи, — Люда уже справилась с волнением и отвечала довольно ворчливо. — На что могут быть похожи глаза?

— Да, что с тобой?! — не выдержал Артур.

— А с тобой что?! — Люда повернулась к нему лицом и приняла свою любимую воинственную позу, уперев руки в боки. — Ты зовешь меня сюда и задаешь совершенно глупые вопросы!

— Ты на самом деле не понимаешь или прикидываешься? — Артур разглядывал хмурое лицо тети и в который раз не понимал причины подобной враждебности. — Она тебе не нравится. Не пойму только почему… — Артур перевел взгляд с тети на полотно, любовно скользя им по силуэту Дианы.

— Достаточно того, что она нравится тебе, — не смягчая тона, ответила Люда.

— Она мне не просто нравится. Я люблю ее, понимаешь? — Артур взял тетю за плечи и заглянул в глаза. — Я не могу без нее жить. Люд, она хорошая. Очень хорошая. И она не виновата, что вызывает во мне такие чувства. Она боится меня, я вижу это. Временами она такая… такая отстраненная что ли, что я боюсь потерять ее, — он взволнованно зашагал по комнате. — Я чувствую, что если она уйдет, то уйдет и моя жизнь. Понимаешь?

— Именно! Она превратила тебя в невменяемого, в одержимого.

— Иногда я чувствую себя абсолютно счастливым, — не обращая внимания на слова тети, продолжал Артур. — А иногда… иногда я испытываю такой страх! Но, не она тому виной, а что-то другое. Только я не знаю что? Это что-то внешнее. Оно перевернуло всю мою жизнь.

Артур надеялся, что сумел растолковать тете то, в чем и сам не очень разбирался. Он видел, что выражение ее лица чуточку смягчилось, самую малость. Решив, что на первых порах и этого достаточно, он вновь приблизился к ней и повернул ее лицом к этюду.

— А теперь ответь мне, правда ли, что цвет ее глаз похож на море?

— Ну, есть что-то… — нехотя ответила Люда. — Они похожи на море после шторма, такие же мутновато-зеленовато-голубые.

— Как же так? — Артур выглядел потрясенным. — Значит оно такое? Как же мне теперь воспринимать его? Я не могу представить его таким.

— А зачем тебе что-то представлять? Воспринимай его, как раньше. Ты же любишь море не за цвет. Если бы ты мог различать цвета, то понял бы, что все в жизни мы сравниваем с чем-то. Успокойся, ее глаза — не море, они просто немного похожи на него цветом.

Диана.

Диана не училась на композиторском факультете и не собиралась создавать наследие эпохи, рождая новую музыку, но уроки по теории композиции очень любила посещать. Композиторство она считала основой основ, тем, с чего началась история музыки. Ее мнение отличалось от мнения многих, кто считал этот предмет второстепенным. Она считала, что сам термин «теория композиции» объединяет в себе весь комплекс музыкально-теоретических дисциплин, и это полезно знать не только композиторам, но и теоретикам и исполнителям.

Сегодняшнее занятие ей казалось наиболее интересным, тема была об особенности преподавания в дореволюционные годы.

Сухонькая женщина с высокой прической, опершись на кафедру, для чего ей пришлось задрать локоть выше плеча, вещала зычным голосом: