Если бы я не встретила тебя

Лори встретила их у здания галереи в следующую субботу (после недели, на которой она редко пересекалась с Джейми из-за плотного графика, но оказалось, что сочувствующей, понимающей улыбки при столкновении друг с другом в коридоре было достаточно, чтобы почувствовать, что о тебе кто-то тихо заботится). Мама и Ванда обе выглядели по-своему удивительно эксцентрично. Мама все еще любила сценические костюмы – замшевые ботинки выше колен, длинное эффектное пальто, а в довершение ансамбля – теперь посеребренная, короткая стрижка в стиле афро. Ванда, ростом под сто восемьдесят, в потертом замшевом костюме, с кольцами из лунного камня на каждом пальце и тонкими взъерошенными седыми волосами. Дэн говорил, что она похожа на Рика Уэйкмана[58].

– Я боялась, что ты сильно похудела, а ты молодец, прекрасно выглядишь, – сказала Пегги, после того как расцеловала Лори в обе щеки. Это комплимент: мама считала, что женщины должны быть «благодатными», а не «голодными».

Ванда была Лориной няней все ее раннее детство и нянчила многих других детей – ее дом практически разросся до местного молодежного центра. Она чуть не задушила Лори в объятьях, которые принесли с собой прустианский порыв сладкого, перченого запаха[59], который она всегда носила. Запах эфирного масла, который продавали в малюсеньких голубых стеклянных бутылочках с резиновой пипеткой.

Лори стыдно было признаться, что в детстве она обстоятельно облазила все шкафчики в ванной Ванды – это занятие запретили после того, как Лори скомпрометировала себя тем, что надела контрацептивный колпачок Ванды как маленькую ермолку и спросила, почему эта шапочка сделана из такого гибкого материала.

Ванда пошла на выставку Эдварда Мунка, и Лори собиралась последовать за ней, но мама ее придержала.

– Пойдем в парк?

Это время для матери и дочери было явно заранее согласовано с Вандой, потому что та даже не обернулась.

Они вышли через ворота Уитворт-парка, Пегги взяла Лори под руку, и они пошли по пестрым дорожкам. Утро было ярким и свежим, достаточно холодным для того, чтобы шел пар от их дыхания, но и настолько солнечным, что приходилось немного щуриться.

Они дошли до тихого местечка, и Пегги повела Лори, пока они не сели на скамейку.

– Я хочу поблагодарить тебя за то, что рассказала мне о случившемся, – сказала Пегги после долгой паузы. – Я много об этом думала. И думаю, что теперь понимаю все то, чего раньше никогда не понимала. Не об этом случае, а вообще.

– Мм?

– Я… Я была очень близорукой, Лори. Я никогда не думала, что если твой отец сделал мне больно, то он сделал больно и тебе. Знаю, что он редко бывал рядом, что он беспечный, но, несмотря на все это… Мне казалось, что ты общалась с ним без проблем. Я думала, ты любила бывать у него гораздо больше, чем дома. И я думала, что твой переезд это только доказывал, – продолжила она. – У твоего отца всегда были деньги, с ним было весело. Он не занимался рутиной, не заставлял тебя делать домашнюю работу, позволял не спать допоздна, смотреть что угодно, есть жареную курицу и всякие сладости.

Лори нехотя усмехнулась:

– KFC и сливочные ириски были восхитительны, мам, врать не буду!

– Я не хотела отпускать тебя к нему на выходные, не верила, что он сможет о тебе позаботиться, но ты так хотела к нему ехать и, если я сопротивлялась, обвиняла меня в том, что я рушу всякую связь между вами. Я все время думала, не пытаюсь ли я забрать его у тебя, потому что не могу быть с ним. – Ее глаза заблестели от слез, и Лори открыла рот, чтобы возразить, но мама покачала головой, словно прося: «Дай мне закончить». – Я шла против своих материнских инстинктов, Лори. Я виновата в том, что произошло. Я знала, что в ту ночь, когда ты сбежала на станцию, что-то случилось, но ты не говорила мне что. И я позволила себе разозлиться из-за того, что ты его защищала. Я выместила злость на тебе. Это неправильно.

– Отец злоупотребляет, – тихо, но отчетливо сказала Лори, – злоупотребляет наркотиками, которые затуманивают его разум, но к тому же злоупотребляет и эмоциями. Я знала, если буду возражать отцу, ничего хорошего из этого не выйдет. Мне придется увидеть его с другой стороны. Либо ты живешь в границах, которые он для тебя очертил, либо не общаешься с ним вовсе. Поэтому я выбрала жизнь в границах. Мне хотелось иметь отца.

Пегги кивнула:

– Да. Я помню, когда ты родилась. После этого я лежала в реанимации, а он не приходил, чтобы тебя забрать. Говорил, что не знает, как с тобой обращаться. Мне хотелось сказать ему, что он никогда тебя не увидит или увидит, но только когда ты будешь достаточно взрослой, чтобы принять собственное решение. Родители сказали мне этого не делать, что тебе нужен отец. – Она сглотнула, быстро моргая на серо-белое солнце. Лори взяла ее за руку. – Потом ты всегда была такой решительной, умной девочкой. Всегда знала, чего хочешь, делала правильный выбор. Не то что я – в двадцать я была ребенком. И возлагала на любовь детские надежды.