Если бы стены могли говорить… Моя жизнь в архитектуре

Позвольте мне начать с рассказа о крахе моей амбициозной мечты – этот опыт является симптомом более серьезной проблемы. Один из самых удивительных проектов, которыми я занимался – он был связан, возможно, с самым фантастическим и дорогим физическим экспериментом в истории, – это проект помещений для оборудования и кампуса сверхпроводящего суперколлайдера, который собирались построить под сухими равнинами Ваксахачи, штат Техас, к югу от Далласа. Суперколлайдер стоимостью $4 млрд, размещенный в круговом тоннеле длиной 87 км, предназначался для раскрытия тайн основных строительных кирпичиков природы и ответов на нерешенные вопросы физики частиц. Кампус должен был стать домом для 2000 ученых со всего мира. Меня пригласила в проект суперколлайдера в 1992 году мой друг и коллега из Гарварда, канадский физик Мелисса Франклин, которая представила меня Рою Швиттерсу, возглавлявшему группу физиков, ответственных за проект. После официального принятия в команду я посетил похожие на будущий кампус объекты в Фермилаб в Иллинойсе, в Брукхейвене на Лонг-Айленде, в Стэнфорде в Калифорнии, а также ЦЕРН в Женеве, чтобы подготовиться к тому, что меня ждало впереди.

Часть тоннеля, проложенного для сверхпроводящего суперколлайдера в Ваксахачи, Техас

Мы сделали модель всего региона Ваксахачи и обозначили проекцию тоннеля и точки, в которых он должен обслуживаться. Возникал один вопрос: что делать со всей горной породой и почвой, выбранной для создания тоннеля? Мы быстро подсчитали количество земли, которое нам придется удалить, и на ум пришли земляные скульптуры художника Роберта Смитсона, который использовал насыпь для создания интересных форм «Спиральной пристани» в водах Большого Соленого озера в Юте, а также многих других ландшафтных скульптур. Здесь мы бы получили это бесплатно и вместо того чтобы вывозить вынутый грунт с площадки, мы предложили наваливать эту землю в виде интересных геометрических форм на плоской равнине, создавая ориентиры, которые будут обозначать периметр тоннеля. Между тем, поскольку суперколлайдеру требовалось постоянное охлаждение, было необходимо выкопать озера и пруды для хранения огромных объемов пресной воды. Особенностью проекта были озера и пруды, вокруг которых должен был располагаться кампус. Мы поместили жилые дома с одной стороны длинного узкого озера, а лаборатории и офисы – с другой, соединив их обитаемым мостом с аудиториями, библиотекой, ресторанами и другими объектами общего пользования. Это был ремейк флорентийского Понте Веккьо, созданный для века физики частиц.

Ничто из перечисленного не было построено. В 1993 году Вашингтон внезапно приостановил программу суперколлайдера, испугавшись все возрастающих расходов. Уже было потрачено около $2 млрд. Было проложено около 24 км тоннелей; сегодня они пусты и похожи на пещеры. Лидерство в физике частиц перешло к Европе, где находится Большой адронный коллайдер ЦЕРН. Как прокомментировал журнал Scientif ic American в 20-ю годовщину отречения правительства от проекта, «сверхпроводящий суперколлайдер был эпическим проектом, который закончился провалом. США все еще приходится шагать по своим же когда-то заметным следам».

Пространство для усовершенствования: план похожего на фабрику объекта времен Второй мировой войны, где уже работали ученые, занимавшиеся созданием суперколлайдера

Меня всегда интересовало, чем объясняется плохое состояние планирования, инфраструктуры и обслуживания общественного пространства в Соединенных Штатах. В этом отношении страна не имеет аналогов среди развитых и процветающих экономик: Японии, Канады, всей Европы. Наши крупные аэропорты – в Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе, Майами, Хьюстоне – это позор: неэффективные, уродливые, грязные. Аэропорты в Сингапуре, Пекине, Шанхае, Мюнхене и Мадриде поднимают дух; американские аэропорты вызывают противоположные чувства. Наша сеть железных дорог ветхая и бледнеет рядом со сверхскоростными поездами, которые мчатся между Шанхаем и Чэнду, Пекином и Циньхуандао, между Гонконгом и Шэньчжэнем и Гуанчжоу; не говоря уже о чем-то таком обычном и эффективном, как система железных дорог в Западной Европе. Что еще хуже, мы не можем поддерживать то, что у нас имеется – не важно, старое или новое, – в надлежащем состоянии за счет технического обслуживания. Мосты не ремонтируются. Высокоскоростные шоссе продают частным владельцам. Зоны отдыха завалены мусором. Чувство гражданской гордости исчезло. Так же как и способность мечтать о чем-то большем.