Если бы ты был здесь

– Она находится в доме престарелых, и я хотела пообщаться с ней по FaceTime, но мой дурацкий телефон совсем не ловит… – Я провожу рукой по глазам. Меня переполняют печаль и смущение. – Это отстой. Самый натуральный отстой.

– Попробуй мой, – предлагает Габриэль.

Он достает телефон, но проблема не в нем. А в том, что мы находимся посреди чертова острова. Локальная сотовая сеть, похоже, работает, но для Интернета сигнал слишком слабый.

Габриэль забирает у меня свой телефон, пишет кому-то сообщение, а затем велит мне следовать за ним. Я пытаюсь не отставать, но он идет так быстро, что мне приходится почти бежать за ним вприпрыжку. Габриэль останавливается возле отеля, где у меня был забронирован номер. Хотя я уже пыталась подключиться к гостиничному Wi-Fi, пароль от которого дала мне Беатрис, сигнала не было – вероятно, потому что отель не работает. Но сейчас у дверей нас встречает Елена со связкой ключей в руках.

– Елена, – приветствует ее Габриэль. – Gracias por venir aquí[46].

На щеках женщины показываются ямочки, руками она теребит свою длинную косу.

– Cualquier cosa por ti, papi[47], – отвечает Елена.

Я наклоняюсь к самому уху Габриэля и бормочу:

– Могу я поинтересоваться, почему…

– Не можешь, – перебивает меня Габриэль, а Елена тем временем берет его за руку и прижимается к нему всем телом.

Она оглядывается на меня через плечо, а затем поворачивает голову к Габриэлю так быстро, что хлещет меня по руке своей косой.

Отель без постояльцев – это все еще отель? Вестибюль кажется маленьким и затхлым, пока Елена не включает свет и потолочный вентилятор. Она подключает модем, который находится за стойкой регистрации, не переставая болтать с Габриэлем на испанском. Кажется, она говорит о своем загаре, или о лифчике, или о чем-то подобном, потому что спускает рукав платья и смотрит на свое обнаженное плечо, а затем ослепительно улыбается Габриэлю.

– Кхм, – откашливаюсь я, чтобы напомнить о себе. – Все готово?

Елена смотрит на меня так, словно забыла о моем существовании. Она кивает, и я подсоединяюсь к гостиничному Wi-Fi. Я набираю номер Центра по уходу за больными деменцией, который мне дала Дженис, и бреду в маленькую комнату, где стоят столы, накрытые яркими хлопчатобумажными скатертями.

Я удивленно моргаю, когда на экране телефона вижу чье-то лицо. Точнее, лишь чьи-то глаза над маской за пластиковым защитным экраном для лица. Волосы незнакомки убраны под специальную шапочку.

– Меня зовут Верна, – представляется женщина и машет мне рукой. Это одна из медсестер, которые ухаживают за обитателями дома престарелых. – Мы уже стали беспокоиться, подумали, что вы решили не перезванивать.

– Технические проблемы, – оправдываюсь я.

– Понятно. Ваша мама очень устала, у нее жар, но она старается держаться.

Верна поднимает устройство, с которого вышла со мной на связь, и ее лицо пропадает, но теперь я могу видеть маму. Она сидит на диване и смотрит телевизор, как обычно. Мое сердце, которое еще минуту назад бешено колотилось, немного успокаивается.

Впервые я позволяю себе задаться вопросом: а что я, собственно, так боялась увидеть? Может быть, уязвимость? Моя мать была ураганом, который то врывался в мою жизнь, то исчезал из нее, прежде чем я успевала сориентироваться. Если бы она неподвижно лежала в постели, тогда бы я поняла, что случилось нечто ужасное.

– Здравствуйте, Ханна, – говорит медсестра. – Не могли бы вы посмотреть вот сюда и помахать мне рукой?

Мама поворачивается к камере, но рукой не машет.

– Ты украла мою камеру? – резко спрашивает она.

– Мы найдем ее позже, – заверяет Верна, хотя я знаю, что у мамы там нет никакой камеры. – У меня на связи ваша дочь. Можете с ней поздороваться?

– На это нет времени. Нам нужно попасть в грузовик для прессы, который отправляется в курдскую деревню, – говорит мама. – Если он уедет без нас… – Она кашляет. – Без… – Мама разражается приступом кашля.

Изображение на моем телефоне начинает кружиться, как будто камера выпадает из рук медсестры. Затем я вижу лишь черный экран и слышу крики своей матери.

Вскоре на экране телефона вновь появляется лицо Верны в маске.

– Я должна ее успокоить, – говорит она, – мы о ней позаботимся. Не волнуйтесь.

Связь обрывается.

Я смотрю на экран телефона. Непонятно, было это проявлением ковидного бреда или деменции.

Так, ладно. Если ей станет хуже, они снова позвонят нам на домашний. А значит, Финн непременно найдет способ сообщить мне об этом.

Финн.

Я тут же набираю его номер в FaceTime, используя доступный Wi-Fi по максимуму. Но он не отвечает. Я так и вижу, как он, склонившись над очередным пациентом, чувствует вибрацию телефона в своем кармане, не в силах ответить.

Тогда я печатаю ему сообщение:

У мамы ковид. Она пока стабильна. Я пыталась до тебя дозвониться по Wi-Fi, но ты был занят. Жаль, что тебя нет рядом со мной.