Если бы ты был здесь

Широко улыбнувшись, я прерываю своего спутника:

– Hola! Это моя вина. Я упросила Габриэля отвезти меня сюда…

Не знаю, говорит ли смотритель парка по-английски, но надеюсь, что моя болтовня поможет отвлечь его внимание от Габриэля. Похоже, мой план срабатывает, потому что взгляд Хавьера устремляется на меня.

– Ты, – говорит он. – Ты была на feria.

Я чувствую, как пот струится по моей спине. Обмен товарами противоречит местным законам? Смотрители парка отлавливают участвовавших в нем островитян или только туристов? Если я не смогу заплатить штраф, что тогда?

Мне известно, что на острове нет ни больницы, ни банкомата. Но, учитывая мое везение, тюрьма здесь наверняка имеется.

– Ты рисовала картинки, – продолжает Хавьер.

– Э-э-э, – мешкаю я. – Да.

Я чувствую, как взгляд Габриэля скользит по мне, словно кисть – по картине.

– Мой сын дал тебе guanábana, – говорит смотритель.

Малыш, подвергшийся нападкам местных хулиганов.

– У тебя есть талант, – продолжает Хавьер с легкой улыбкой на губах. – Но важнее то, что… в тебе есть доброта.

Я чувствую, как мои щеки вспыхивают от обоих комплиментов.

Хавьер вновь поворачивается к Габриэлю:

– Знаешь, Габриэль, если бы я увидел тебя здесь, мне пришлось бы доложить об этом. Но если бы я отвернулся, а ты в это время куда-то исчез, это можно было бы счесть простой игрой света, не так ли?

– Por supuesto[54], – бормочет Габриэль.

Он тянется за своей рубашкой, превратившейся в сухой и жесткий от соли комок, и натягивает ее на себя. Я хватаю брошенное нами снаряжение для подводного плавания и следую за Габриэлем к нашей лодке. Прибой мягко обволакивает мои лодыжки, пока Габриэль удерживает лодку в более-менее ровном положении, чтобы я смогла забраться внутрь. Потом он отталкивает лодку от берега, прыгает в нее и заводит двигатель.

Я молча наблюдаю за тем, как мы выбираемся из бухты и вновь лавируем между túneles, подпрыгивая на волнах.

– Почти попались, – наконец говорю я.

Габриэль пожимает плечами:

– Я знал, на что иду, когда повез тебя сюда.

– Тогда почему ты пошел на это? Он мог лишить тебя лицензии гида.

– Потому что это Исабела, – спокойно отвечает Габриэль. – И ты должна ее посмотреть.

На обратном пути в Пуэрто-Вильямиль мы не вспоминаем о том, что произошло за мгновение до появления Хавьера. Вместо этого я размышляю о полых костях птиц, о длинных шеях жирафов, о квакшах, способных менять свой окрас, о насекомых, маскирующихся под растения. Я думаю о женщинах, которых вытаскивают из их безопасных квартир на поиски приключений, о мужчинах, которые скрывают не меньше тайн, чем глубины океана, о приземляющихся в аэропортах самолетах.

Не только животные вынуждены приспосабливаться ради выживания.

Дорогой Финн!

Беатрис, девочка, о которой я тебе писала, как-то сказала, что прежде, чем на Галапагосах возникла современная почтовая служба, моряки складывали свои письма в бочку в Почтовом заливе острова Флореана. Другие китобои, прибывая на остров, отбирали письма, адресованные в их пункт назначения, и затем доставляли их адресатам. Письма могли лежать в бочке годами, но это был единственный для моряков способ общения с их близкими, оставшимися на материке.

Беатрис говорит, что до Флореаны можно добраться на специальной моторной лодке. Туристы оставляют свои послания в почтовой бочке и забирают из нее открытки, адресованные их соотечественникам.

Жаль, что бочка невелика по размерам. Если бы я только могла забраться в нее, то непременно бы так и сделала в надежде, что кто-нибудь заберет меня и доставит домой, к тебе.

С любовью, Диана

Стоя вместе с Китоми Ито перед картиной Тулуз-Лотрека, я точно поняла, что не так с нашей идеей для аукциона и почему мы, скорее всего, проиграем «Кристис» или «Филлипс». Ева и ее команда сосредоточили все свое внимание на личности Сэма Прайда, купившего работу французского художника. И никто из них даже на секунду не задумался о том, для кого музыкант ее купил и почему.